Там наверху явно не определились, какие ужасти рассказывать народу о митингах 26 марта. С одной стороны из каждого утюга мы слышим шуточки про «пришли школьники», с другой — классическая история про страдальца-омоновца с его «черепно-мозговой травмой». По поводу школьников я уже писал. А по поводу ОМОНа у меня тоже есть, что сказать.
26 марта меня, особо опасного преступника, стоявшего в сторонке и листавшего твиттер, задерживали пять экипированных доспехами молодцов. Осыпая ударами и матами они поволокли меня к автозаку, хотя я и не сопротивлялся. Затем один из них заломил мне руки за спину, а другой, видимо насмотревшись американских боевиков, стал орать: «Руки на машину!» Еще один боец-храбрец осыпал меня десятком ударов дубинкой по ногам и корпусу за «неповиновение».
Хочется тут заметить, что по версии полиции, я участвовал в несогласованном публичном мероприятии, т.е. нарушил статью административного кодекса, за которую максимальное нарушение это штраф. Т.е. по тяжести и общественной опасности мои деяния находятся где-то между курением в неположенном месте и переходом улицы на красный свет.
Но чему тут удивляться. Помнится, когда в 2015 году за раздачу антикоррупционных брошюр меня незаконно задержали, избили в грузовике ОМОНа, а потом трое ментов в отделении чуть не задушили собственным весом, сидя у меня на спине и закрывая в наручники, управление собственной безопасности МВД сообщило мне, что я сам был во всем виноват, а в отделении ни с того ни с сего решил биться головой об стену, симулировал сотрясение.
Про этого травмированного парнишу омоновца пишут, что он уже ранее был «пострадавшим» по Болотному делу. Так может и он симулировал? Посмотрел, например, на своих «болотных» коллег со сколотой зубной эмалью и решил насимулировать на новую московскую квартиру... Я этого не знаю, но знаю точно, что мне его ни капли не жалко.