Написал ответ на гнусную колонку главы "Радио России" опубликованную "Раша Тудей". Сознаю, что наживаю себе могущественных врагов в стане медиабюрократии. Но всё, что у меня в жизни есть хорошо - дано молитвами Царя Мученика и по другому не могу.
Репост приветствуется.
https://tsargrad.tv/articles/holuj-i-car_171153Вранье начинается с оскорбительного заголовка: «Николай Кровавый». Нет нужды кому-то доказывать сейчас, что никаким кровавым палачом император не был. Для осознания этого факта достаточно сопоставить цифры. В 1906-1909 годах, то есть на пике правительственного подавления революционного терроризма, было казнено, по самым размашистым подсчетам, 2 353 человека (называются и более скромные цифры). Для сравнения, революционеры (большевики, эсеры, анархисты и т.д.) убили более 4 000 государственных служащих, от министров и губернаторов до городовых и делопроизводителей, и примерно столько же гражданских. Все казненные при царе убийцы, поджигатели, террористы – это меньше одного дня работы Крымской ЧК в месяцы красного террора в 1920 году (той самой, где приводил в исполнение приговоры соревнующийся теперь с царем Иван Папанин) или в 1937-38 гг.
В мирном 1962 году, когда уже и культ личности осудили, и Сталина вынесли из мавзолея, в одной РСФСР было вынесено 2 159 смертных приговоров. И в этом же году осуществлен кровавый расстрел протестующих рабочих в Новочеркасске. Это уже не Сталин Кровавый (личная подпись вождя стоит на списках 45 тысяч расстрелянных). Это Хрущев Кровавый. Из всех советских вождей по-настоящему Кровавым не успел побывать только Константин Устинович Черненко – и то потому, что быстро умер.
Придуманное революционерами прозвище Николай Кровавый, которое они выдавали за «мнение народное», никак не приживалось, несмотря на периодическое употребление его в советской прессе (до захвата большевиками власти случаи употребления этого выражения единичны в газетах «Искра» и «Социал-демократ»). Русский писатель М.М. Пришвин в своих дневниках в 1918 году реагировал на попытки внедрить это словосочетание с раздражением: «В «Бедности» же напечатано, что Николай Кровавый, «душитель». Народный фольклор вспоминал о последнем царе совсем иначе: может быть, и без почтения, как к мученику, но с добрым юмором: «Был Царь Николашка – были щи да кашка, посадили холуя, и не стало ничего».
