В новом правительственном термине «цифровой пролетариат» главное слово- второе, и оно с давних пор на Руси воспринимается как синоним бесправного и угнетенного социального класса, объединяющегося на борьбу с эксплуататорами. Конечно, такое определение российского населения лучше, чем «новая нефть», которое вообще низводит народ до вязкой однородной массы, предназначенной для канализации по трубам на дальнейшую переработку. Но и заигрывание с революционной терминологией с возвращением в повестку понятия «пролетариат» также чревато высокими политическими рисками. Тем более, что по всем признакам москвичи уже примерили на себя маску цифрового пролетариата во время недавнего карантина, когда оказались оцифрованы технологиями QR- кодов. На первый взгляд, такой подход команды Левина- Мишустина с попыткой новой идентификации жителей страны в качестве цифрового пролетариата направлен против Собянина, потому что провоцирует негативные воспоминания с приливом негодования против произведенного столичными властями карантинно- цифрового эксперимента. Но на самом деле гнев может обратиться и против правительственных затейников, которые порешили распространить новый термин, а значит, и всю скрываемую под ним атрибутику на всю страну. Вопрос не в том, готова ли страна признать себя обездоленным пролетариатом, пусть даже и цифровым, а в том, что инициатива чиновников автоматически предполагает и ответную историческую возможность россиян последовать лозунгу о соединении пролетариата со всеми вытекающими последствиями. Так что идея мишустинской команды трактуется как минимум двояко – при том, что в нынешний напряженный период каждое неосторожное слово имеет значение и может в определенных обстоятельствах стать триггером непредсказуемых процессов.
https://t.me/kremlebezBashennik/14693