Мое открытие на Shazam: Nikolay Kopernik - Родина. https://www.shazam.com/track/71574012/%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D0%B0
Size: a a a
2019 November 03
Daniel Monic - The Cats (Omni Magazine - April 1991)
Вечер ветеранов
вот бывает: ебёшь ты бабу
ебёшь
ебёшь
ебёшь
а потом думаешь "ну его на хуй"
(с) Александр Конь. Великий.
ебёшь
ебёшь
ебёшь
а потом думаешь "ну его на хуй"
(с) Александр Конь. Великий.
Махровый цинизм, истерическое враньё и бесконечное лицемерие.
Три составляющие убогого политического портрета Алексея Анатольевича Навального, якобы борца с коррупцией.
Который гоняет через свои счета криптовалютное бабло объёмом в сотни миллионов рублей - это пока его региональные сторонники в своих воображаемых штабах последний хуй без соли доедают - и при этом не способен внятно объяснить, откуда это бабло взялось.
«Мы в ФБК никогда не получали никакой помощи от Запада!»
Во-первых, получали и получаете и фамилии ряда впавших западных доноров прекрасно известны, и мистеру Браудеру огромный привет.
Во-вторых, что Алексей Анатольевич Навальный жрет лобстеров в Калифорнии исключительно на деньги отечественного производителя - в это не верят не только его противники, но и самые убежденные сторонники.
Их обычный аргумент: «а вам какое дело, у ваших вон вообще вилла в Майями».
Нам дело, что ссыкло ваш Лёша и брехло. И если бы у вас ещё не все мозги отшибло - вы бы тоже считали это огромной проблемой.
Ну и наконец, олух царя небесного, у тебя дочка в Стенфордский университет поступила за бесплатно, «потому что умная очень» - а в реальности по протекции Майкла Макфола, бывшего посла США в Росси и советника президента Обамы на восточноевропейском направлении. Давай, расскажи еще раз, что западным государственным институциям ты и твоё семейство даже не однофамильцы.
Кстати, «дочка поступила в университет по протекции» это называется «коррупция» если вдруг кто не знал. Как и любое злоупотребление властью в личных целях.
Такой вот борец.
Хуев.
Три составляющие убогого политического портрета Алексея Анатольевича Навального, якобы борца с коррупцией.
Который гоняет через свои счета криптовалютное бабло объёмом в сотни миллионов рублей - это пока его региональные сторонники в своих воображаемых штабах последний хуй без соли доедают - и при этом не способен внятно объяснить, откуда это бабло взялось.
«Мы в ФБК никогда не получали никакой помощи от Запада!»
Во-первых, получали и получаете и фамилии ряда впавших западных доноров прекрасно известны, и мистеру Браудеру огромный привет.
Во-вторых, что Алексей Анатольевич Навальный жрет лобстеров в Калифорнии исключительно на деньги отечественного производителя - в это не верят не только его противники, но и самые убежденные сторонники.
Их обычный аргумент: «а вам какое дело, у ваших вон вообще вилла в Майями».
Нам дело, что ссыкло ваш Лёша и брехло. И если бы у вас ещё не все мозги отшибло - вы бы тоже считали это огромной проблемой.
Ну и наконец, олух царя небесного, у тебя дочка в Стенфордский университет поступила за бесплатно, «потому что умная очень» - а в реальности по протекции Майкла Макфола, бывшего посла США в Росси и советника президента Обамы на восточноевропейском направлении. Давай, расскажи еще раз, что западным государственным институциям ты и твоё семейство даже не однофамильцы.
Кстати, «дочка поступила в университет по протекции» это называется «коррупция» если вдруг кто не знал. Как и любое злоупотребление властью в личных целях.
Такой вот борец.
Хуев.
Из всех классических текстов, которые «почти что про всех нас», самый великий и точный — безусловно этот.
http://silverage.ru/hodkonren/
http://silverage.ru/hodkonren/
Теперь во всяком случае понятно с чем связаны последние обновления операционных систем Apple, политика Фейсбука и прочие странные явления, которые все меньше weird, и все чаще calamity.
«Нехуй получать от жизни удовольствия»
Блядские маньяки идиотские, когда же Владимир Владимирович, уважаемый, их ракетами ебанет наконец.
https://t.me/imnotbozhena/5502
«Нехуй получать от жизни удовольствия»
Блядские маньяки идиотские, когда же Владимир Владимирович, уважаемый, их ракетами ебанет наконец.
https://t.me/imnotbozhena/5502
niemandswasser
Теперь во всяком случае понятно с чем связаны последние обновления операционных систем Apple, политика Фейсбука и прочие странные явления, которые все меньше weird, и все чаще calamity.
«Нехуй получать от жизни удовольствия»
Блядские маньяки идиотские, когда же Владимир Владимирович, уважаемый, их ракетами ебанет наконец.
https://t.me/imnotbozhena/5502
«Нехуй получать от жизни удовольствия»
Блядские маньяки идиотские, когда же Владимир Владимирович, уважаемый, их ракетами ебанет наконец.
https://t.me/imnotbozhena/5502
А так же да, в самом тексте прекрасное замечание: миллениалы изобрели буддизм
Этот молодой человек с умными глазами - Ахмед Эльджаркиев. 30-летний доктор. Врач- анестезиолог из 1-й Градской. Это его убили вчера вместе с его старшим братом. Минус доктор на не его войне.
Раз уж за окном ноябрьский сумрак, туман и уныние, а мы начали про готику — продолжим.
Надо признать, готический роман сам по себе — особенно в исполнении старательных дам, а не блистательного нашего хулигана Хораса Уолпола, которого переменчивый темперамент скоро увлёк к другим жанрам и занятиям — есть чтение для нынешнего человека, избалованного дорогостоящими ужасами кинематографа, прескучное. Ах, полы у них заскрипели, поди ж ты!.. ах, даже полуразложившийся труп за кисейной занавеской, тоже мне. Да пока доберёшься до того трупа, пока продерёшься сквозь бесконечные описания места действия, того самого мрачного замка или аббатства, сквозь красоты пейзажа, все эти волнистые туманы вместе с луною, уж и бояться расхочешь.
И прозябать бы готическому жанру в истории мировой литературы в качестве мало кому интересного памятника, когда бы не две книги, им вдохновлённые.
Первая из которых — прелестный ранний роман Джейн Остен, "Нортенгерское аббатство", отложенный по написании в ящик бюро и изданный уже после успеха прочих "сочинений дамы". Читающая дева, норовящая всё в жизни мерить по прочитанному, видящая всюду романные коллизии и возможность быть героиней — эту тему Остен не оставит до конца, это она впервые заговорила о том, как мы складываем себе картину мира, пережёвывая чужие буквы. Мэриэнн Дэшвуд, Фанни Прайс, Кэтрин, вот, Морленд из "Аббатства" — все они читательницы прежде эмпирики, все, вплоть до Шарлотты Хейвуд из неоконченного "Сэндитона", который вообще весь есть книжка о книжках, антология современной Остен популярной литературы. А там, гляди-ка, и Татьяна Дмитревна усаживается на окно с томиком иноязычной прозы, устремляя мечтательные тёмные глаза то к небылицам британской музы, то, мечтательнее втрое, на аллею, ведущую к дому: не едет ли глава третья её собственного романа?.. не бежать ли в сад в смятении чувств?..
О дамах и девицах означенных я могу говорить долго, часами, но нынче не о них.
Вторая книга, которой мы обязаны отчасти готическому роману, — о которой нынче и пойдёт речь — это "Аббатство Кошмаров" Томаса Лава Пикока. А речь у нас о ней пойдёт потому, что опубликована в первой редакции она была двести один год назад, в ноябре 1818 года.
Ужасно жаль, что нельзя в переводе сохранить равновесие заглавий Остен и Пикока: у Остен аббатство Northanger, North-аnger, в названии его и север, и гнев, что так подходит готическому жанру; у Пикока же аббатство Nightmare, да, Ночной Кошмар, но читается и эквиритмично, и созвучно остеновскому, Найтмеер, быть бы ему Найтмейерским аббатством по-русски, да потеряется говорящее название. Вдвойне обидна утрата созвучия потому, что оно вполне может быть намеренным: роман Остен вышел в 1817 году, и Пикок, прилежный читатель, наверняка его не пропустил.
Пикок — фигура замечательная во всех отношениях. Талантливый непоседа, пишет со школьных лет, в пятнадцать, чтобы обеспечить себя и матушку, устраивается клерком в торговую компанию, выигрывает приз ежемесячного журнала за ответ на вопрос "Изучение чего вернее совершенствует человека — биографии или истории?"; ответ, причём, в стихах. Путешествует пешком по Шотландии, из любви к морю идёт служить на корабль, но тут же обнаруживает, что в этом "плавучем аду" совершенно невозможно писать поэзию!.. В конце концов, Пикока порекомендует в Индийскую компанию друг его юности, и тот сделает карьеру, занимаясь финансами, правом и выступая перед различными парламентскими комиссиями — в частности, будет ратовать за переход торгового флота на пароходы вместо парусных судов. В Индийской компании он заработает неплохую пенсию, выйдет в отставку состоятельным человеком.
Но всё это время он занят литературой: изучает греческую поэзию, пишет — стихи, прозу, драму, статьи и письма. На литературной почве он и познакомится с молодым Шелли, и подружится с ним и его окружением, он даже будет присматривать за домом Шелли, когда тот впервые уедет в Италию, и гонять навязчивых посетителей.
Именно знакомство с литературной сценой Англии первых десятилетий XIX века и подтолкнёт Пикока к написанию лучшей его книги, "Аббатства Кошмаров",
Надо признать, готический роман сам по себе — особенно в исполнении старательных дам, а не блистательного нашего хулигана Хораса Уолпола, которого переменчивый темперамент скоро увлёк к другим жанрам и занятиям — есть чтение для нынешнего человека, избалованного дорогостоящими ужасами кинематографа, прескучное. Ах, полы у них заскрипели, поди ж ты!.. ах, даже полуразложившийся труп за кисейной занавеской, тоже мне. Да пока доберёшься до того трупа, пока продерёшься сквозь бесконечные описания места действия, того самого мрачного замка или аббатства, сквозь красоты пейзажа, все эти волнистые туманы вместе с луною, уж и бояться расхочешь.
И прозябать бы готическому жанру в истории мировой литературы в качестве мало кому интересного памятника, когда бы не две книги, им вдохновлённые.
Первая из которых — прелестный ранний роман Джейн Остен, "Нортенгерское аббатство", отложенный по написании в ящик бюро и изданный уже после успеха прочих "сочинений дамы". Читающая дева, норовящая всё в жизни мерить по прочитанному, видящая всюду романные коллизии и возможность быть героиней — эту тему Остен не оставит до конца, это она впервые заговорила о том, как мы складываем себе картину мира, пережёвывая чужие буквы. Мэриэнн Дэшвуд, Фанни Прайс, Кэтрин, вот, Морленд из "Аббатства" — все они читательницы прежде эмпирики, все, вплоть до Шарлотты Хейвуд из неоконченного "Сэндитона", который вообще весь есть книжка о книжках, антология современной Остен популярной литературы. А там, гляди-ка, и Татьяна Дмитревна усаживается на окно с томиком иноязычной прозы, устремляя мечтательные тёмные глаза то к небылицам британской музы, то, мечтательнее втрое, на аллею, ведущую к дому: не едет ли глава третья её собственного романа?.. не бежать ли в сад в смятении чувств?..
О дамах и девицах означенных я могу говорить долго, часами, но нынче не о них.
Вторая книга, которой мы обязаны отчасти готическому роману, — о которой нынче и пойдёт речь — это "Аббатство Кошмаров" Томаса Лава Пикока. А речь у нас о ней пойдёт потому, что опубликована в первой редакции она была двести один год назад, в ноябре 1818 года.
Ужасно жаль, что нельзя в переводе сохранить равновесие заглавий Остен и Пикока: у Остен аббатство Northanger, North-аnger, в названии его и север, и гнев, что так подходит готическому жанру; у Пикока же аббатство Nightmare, да, Ночной Кошмар, но читается и эквиритмично, и созвучно остеновскому, Найтмеер, быть бы ему Найтмейерским аббатством по-русски, да потеряется говорящее название. Вдвойне обидна утрата созвучия потому, что оно вполне может быть намеренным: роман Остен вышел в 1817 году, и Пикок, прилежный читатель, наверняка его не пропустил.
Пикок — фигура замечательная во всех отношениях. Талантливый непоседа, пишет со школьных лет, в пятнадцать, чтобы обеспечить себя и матушку, устраивается клерком в торговую компанию, выигрывает приз ежемесячного журнала за ответ на вопрос "Изучение чего вернее совершенствует человека — биографии или истории?"; ответ, причём, в стихах. Путешествует пешком по Шотландии, из любви к морю идёт служить на корабль, но тут же обнаруживает, что в этом "плавучем аду" совершенно невозможно писать поэзию!.. В конце концов, Пикока порекомендует в Индийскую компанию друг его юности, и тот сделает карьеру, занимаясь финансами, правом и выступая перед различными парламентскими комиссиями — в частности, будет ратовать за переход торгового флота на пароходы вместо парусных судов. В Индийской компании он заработает неплохую пенсию, выйдет в отставку состоятельным человеком.
Но всё это время он занят литературой: изучает греческую поэзию, пишет — стихи, прозу, драму, статьи и письма. На литературной почве он и познакомится с молодым Шелли, и подружится с ним и его окружением, он даже будет присматривать за домом Шелли, когда тот впервые уедет в Италию, и гонять навязчивых посетителей.
Именно знакомство с литературной сценой Англии первых десятилетий XIX века и подтолкнёт Пикока к написанию лучшей его книги, "Аббатства Кошмаров",
а персонажи, сцену эту населяющие, станут прототипами героев. Мистер Флоски — это Колридж, мистер Кипарис (убей бог, не понимаю, зачем в переводе надо было называть его "мистером Трауром", sad cypress из песни Фесте там маячит более чем явно) — Байрон, а сам Скютроп Глоури... тоже — зачем он Сплин в переводе?.. хотя там сложнее, Skythrope Glowry — имя-бумажник, вспомним незабвенного Шалтая-Болтая: Skythrope Пикок издевательски производит от греческого skythrōpos, "мрачный, угрюмый вид", но английское ухо там явно слышит rope, "верёвку", на которой повесился родственник, в честь коего и нарекли мальчика, и skip the rope, "прыгать через верёвочку"; а Glowry — это и glory, слава, и glower, сердитый взгляд, пасмурный денёк, и low, подавленный, мрачный... так вот, сам Скютроп — Шелли, которому Пикок послал книгу едва ли не первому. Перси наш Биши, к чести его скажем, хохотал в голос.
Книжка, надо сказать, действительно смешна до истерики — если, конечно, хорошо учить историю зарубежной литературы, шутки там всё внутренние, для посвящённых.
Мистер Флоски (тоже имечко непростое, это у Пикока искажённое греческое philoskios, "любящий тени", что мистику и визионеру очень подходит) замечает, что стихи писать может даже во сне — и это не смешно, если не знать, что прототип мистера Флоски, Сэмюэл Тейлор Колридж, утверждал, что начало поэмы "Кубла-хан" ему приснилось, у неё и полное заглавие-то "Кубла-хан или Видение во сне", и не закончена она, потому что Колриджа разбудили. Да плюс немецкая философия, да плюс транс-цен-ден-та-лизм, да замечания по поводу современной литературы.
Та же история с мистером Кипарисом, он же Байрон. "Я почти закончил "Аббатство Кошмаров", — писал Пикок Шелли в мае 1818 года. — Полагаю, необходимо решительно противостоять разлитию чёрной желчи. Четвёртая песня "Чайльда Гарольда" поистине невыносима. Я не могу удовлетвориться положением auditor tantum при этом систематическом отравлении ума читающей публики". По каковой причине Байрон, то бишь, Кипарис, и выглядит в книге напыщенным идиотом, изъясняющимся романтическими штампами… тихонечко скажем в сторону: да разве Байрон не таков?.. другое дело, что романтические штампы он сам во многом и нарезал.
— Вы говорите точно как розенкрейцер, готовый полюбить лишь сильфиду, — замечает в разговоре с мистером Кипарисом один из более сангвинически настроенных персонажей, — не верящий в существование сильфид и, однако, враждующий с белым светом за то, что в нем не сыскалось места сильфиде.
— Ум отравлен собственною красотою, он пленник лжи. Того, что создано мечтою художника, нет нигде, кроме как в нём самом, — шлёпает очередным резиновым полыхаевым Байрон.
Ah, well.
Да и сам Скютроп, с его желанием изменить мир к лучшему, с его трактатом "Философский Газ; или Проект Всеобщего Просвещения Человеческого Ума", с его метаниями между любовями, каждая из которых, разумеется, вечна, есть такой точный и острый шарж на Шелли, что начинаешь тем более уважать Шелли за искренний восторг от книги друга.
Так оно всё и кувыркается, и скачет через литературную верёвочку, подмигивая и строя рожи читателю, меняя партнёров, как в котильоне, — Стелла или Марионетта?.. Марионетта или Стелла?.. Селестина или Селинда?.. — а за окном бурное море с одной стороны и линкольнширские болота с другой, чистый Эльсинор, и слуги или носят мрачные имена, типа Ворон и Скелет, или вид имеют самый замогильный, так их подбирал хозяин, Глоури-старший.
Пока вдруг герой и читатель с ним вместе не обнаруживают себя перед зеркалом, в котором отражается неудачник, чья попытка быть философом провалилась, — продано всего семь экземпляров трактата, и нет, неведомые покупатели суть не семь золотых подсвечников, которым предстоит принять озаряющие мир свечи, — чья вечная любовь, все три вечных любови, пала в столкновении с жестоким миром, и чей синий фрак так удачно рифмуется с одеянием страдальца Вертера. Бокал портвейна и пистолет, вот что дальше, подсказывает мировая классика.
Книжка, надо сказать, действительно смешна до истерики — если, конечно, хорошо учить историю зарубежной литературы, шутки там всё внутренние, для посвящённых.
Мистер Флоски (тоже имечко непростое, это у Пикока искажённое греческое philoskios, "любящий тени", что мистику и визионеру очень подходит) замечает, что стихи писать может даже во сне — и это не смешно, если не знать, что прототип мистера Флоски, Сэмюэл Тейлор Колридж, утверждал, что начало поэмы "Кубла-хан" ему приснилось, у неё и полное заглавие-то "Кубла-хан или Видение во сне", и не закончена она, потому что Колриджа разбудили. Да плюс немецкая философия, да плюс транс-цен-ден-та-лизм, да замечания по поводу современной литературы.
Та же история с мистером Кипарисом, он же Байрон. "Я почти закончил "Аббатство Кошмаров", — писал Пикок Шелли в мае 1818 года. — Полагаю, необходимо решительно противостоять разлитию чёрной желчи. Четвёртая песня "Чайльда Гарольда" поистине невыносима. Я не могу удовлетвориться положением auditor tantum при этом систематическом отравлении ума читающей публики". По каковой причине Байрон, то бишь, Кипарис, и выглядит в книге напыщенным идиотом, изъясняющимся романтическими штампами… тихонечко скажем в сторону: да разве Байрон не таков?.. другое дело, что романтические штампы он сам во многом и нарезал.
— Вы говорите точно как розенкрейцер, готовый полюбить лишь сильфиду, — замечает в разговоре с мистером Кипарисом один из более сангвинически настроенных персонажей, — не верящий в существование сильфид и, однако, враждующий с белым светом за то, что в нем не сыскалось места сильфиде.
— Ум отравлен собственною красотою, он пленник лжи. Того, что создано мечтою художника, нет нигде, кроме как в нём самом, — шлёпает очередным резиновым полыхаевым Байрон.
Ah, well.
Да и сам Скютроп, с его желанием изменить мир к лучшему, с его трактатом "Философский Газ; или Проект Всеобщего Просвещения Человеческого Ума", с его метаниями между любовями, каждая из которых, разумеется, вечна, есть такой точный и острый шарж на Шелли, что начинаешь тем более уважать Шелли за искренний восторг от книги друга.
Так оно всё и кувыркается, и скачет через литературную верёвочку, подмигивая и строя рожи читателю, меняя партнёров, как в котильоне, — Стелла или Марионетта?.. Марионетта или Стелла?.. Селестина или Селинда?.. — а за окном бурное море с одной стороны и линкольнширские болота с другой, чистый Эльсинор, и слуги или носят мрачные имена, типа Ворон и Скелет, или вид имеют самый замогильный, так их подбирал хозяин, Глоури-старший.
Пока вдруг герой и читатель с ним вместе не обнаруживают себя перед зеркалом, в котором отражается неудачник, чья попытка быть философом провалилась, — продано всего семь экземпляров трактата, и нет, неведомые покупатели суть не семь золотых подсвечников, которым предстоит принять озаряющие мир свечи, — чья вечная любовь, все три вечных любови, пала в столкновении с жестоким миром, и чей синий фрак так удачно рифмуется с одеянием страдальца Вертера. Бокал портвейна и пистолет, вот что дальше, подсказывает мировая классика.
И вот, мы стоим в своём кабинете в башне старинного аббатства, в трубе воет ноябрьский ветер, по стёклам струится дождь, вокруг туман, тоска, болота и безнадёжность. Дворецкий Ворон ждёт наших распоряжений.
— Бокал портвейна и пистолет, — произносим мы, понимая, что всё кончено; но Томас Лав Пикок, весёлый и щедрый друг, отнимает у нас готический роман и сентименталистов, бурю и натиск, вот это вот всё, и глядит укоризненно. — А впрочем, — останавливаем мы дворецкого, уже готового произвести нас в юные вертеры, — а впрочем, постой. Варёную курицу и бутылку мадеры!
Готический роман сгодился хотя бы на то, чтобы двое прекрасных талантливых людей, язвительная наблюдательная дама и остроумный, с живым нравом джентльмен, рассказали нам о читателях, которым неизбежно предстоит перерасти книжку.
С чем я и покидаю вас в этот туманный ноябрьский вечер.
Роковой час, как сказал Пикок, миновал — уже восемь, пора ужинать.
— Бокал портвейна и пистолет, — произносим мы, понимая, что всё кончено; но Томас Лав Пикок, весёлый и щедрый друг, отнимает у нас готический роман и сентименталистов, бурю и натиск, вот это вот всё, и глядит укоризненно. — А впрочем, — останавливаем мы дворецкого, уже готового произвести нас в юные вертеры, — а впрочем, постой. Варёную курицу и бутылку мадеры!
Готический роман сгодился хотя бы на то, чтобы двое прекрасных талантливых людей, язвительная наблюдательная дама и остроумный, с живым нравом джентльмен, рассказали нам о читателях, которым неизбежно предстоит перерасти книжку.
С чем я и покидаю вас в этот туманный ноябрьский вечер.
Роковой час, как сказал Пикок, миновал — уже восемь, пора ужинать.
Я та кошка.
niemandswasser
Я та кошка.
Грешил небось дохуя, вот и обиделась
Дорогой ФК Краснодар.
Я люблю вашу арену. Я люблю ваш клуб. Я вас искренне люблю.
Я горжусь нашей с вами Краснодар-ареной.
Мне очень стыдно говорить, но только что на меня накричал сотрудник ФК Геннадий Щербина.
Я приношу вашему замечательному клубу все свои извинения. Дело не в вас. Дело в сотруднике.
Прошлые главы про парня с дцп, думаю, помните. Для нас было странно, что все представители ФК Краснодар говорили что вопрос решен. Он и правда был решен. Он остался не решен на уровне сотрудника, отвечающего за параболельщиков.
Я только что лично звонила Геннадию Щербине со скромной просьбой дать стул второму сопровождающему колясочника. Я не успела озвучить просьбу. Геннадий стал кричать, говорить что тут много свиделей и не дал мне озвучить мою скромную просьбу.
Ребята, милые, ну что же такое.
Я люблю вашу арену. Я люблю ваш клуб. Я вас искренне люблю.
Я горжусь нашей с вами Краснодар-ареной.
Мне очень стыдно говорить, но только что на меня накричал сотрудник ФК Геннадий Щербина.
Я приношу вашему замечательному клубу все свои извинения. Дело не в вас. Дело в сотруднике.
Прошлые главы про парня с дцп, думаю, помните. Для нас было странно, что все представители ФК Краснодар говорили что вопрос решен. Он и правда был решен. Он остался не решен на уровне сотрудника, отвечающего за параболельщиков.
Я только что лично звонила Геннадию Щербине со скромной просьбой дать стул второму сопровождающему колясочника. Я не успела озвучить просьбу. Геннадий стал кричать, говорить что тут много свиделей и не дал мне озвучить мою скромную просьбу.
Ребята, милые, ну что же такое.
А также гражданин Галицкий, поможете дать пластиковый стул, прошу Вас?
Сегодня и завтра серию «Эпидемии» про внутрибольничное инфицирование ВИЧ сотен детей на юге России В 1988-м году показывает Россия-24. Это стало возможным благодаря тому, что когда-то Маргарита Симоньян разрешила нам делать этот проект на RT. Вложилась в него. Боролась за него. Это стало возможным благодаря искреннему желанию Олега Добродеева и Евгения Бекасова, убедивших нас подумать о совместной работе. Но в первую очередь это стало возможным благодаря лучшей команде, которая делает этот проект вместе со мной. Всем вам спасибо огромное!
Что значит «не интересует». Очень даже интересует.
Внимательно изучаем и постоянно цитируем, и всякий раз открываются все новые и новые бездны.
https://t.me/kononenkome/21807
Внимательно изучаем и постоянно цитируем, и всякий раз открываются все новые и новые бездны.
https://t.me/kononenkome/21807
наш друг https://t.me/Kothueplet сходил кажется за хлебушком. Акция в Отдохни на TaMDHU 2+1 - 3500
Просвирнин новый братский народ нам нашёл.