Как известно, поэт в России всегда был чем-то большим, чем просто поэтом. То же самое касается и писателя. Что бы ни говорили всякие разные злопыхатели, наша страна и наша культура абсолютно литературоцентричны в этом плане.
Особым жанром русской мифологии является диалог между писателем и государством, а если точнее — его главой. Императором ли, генеральным секретарем или президентом. Лермонтов и Николай I, Шолохов и Сталин, Астафьев и Ельцин, Солженицын и Путин, коллективные письма и «Юра, музыкант».
В июле 1998 года, завершив публикацию полного собрания своих сочинений, писатель Астафьев написал: «История рассудит и нас, и Ельцина, и время».
Несколько иначе прошла встреча Путина с писателем Валентином Распутиным. Распутин плыл по Ангаре и позвонил Путину, договорился о встрече. Путин вскоре приехал на Байкал. Писатель начал с того, что припомнил слова Солженицына о главной задаче власти — сбережении народа. Путин не перебивал его, но только до той поры, пока он не заговорил о возможности отказаться от отметки верхнего бьефа строящейся ГЭС. Путин спас Байкал от грозящей ему беды, приняв решение отодвинуть нефтяную трубу по берегу Байкала на безопасное расстояние.
В июне этого года во время прямой линии с президентом другой писатель — Сергей Шаргунов — вновь заговорил о сбережении народа. Шаргунов посетовал, что применение законов об «экстремизме» надо брать под какой-никакой, но общественный контроль.
Вскоре он передал президенту список конкретных людей и дел по этой проблеме. Поднимая эту тему, он имел в виду, в частности, дело журналиста РБК Александра Соколова, осуждённого на 3,5 года за участие в деятельности экстремистской организации. По версии следствия, Соколов являлся членом запрещённой структуры «Армия воли народа». Шаргунов добавил, что считает статью 282 УК РФ избыточной. «Я не скрываю, что я против этой статьи уголовного кодекса. В настоящий момент речь идёт о том, чтобы помочь конкретным людям, а не о том, чтобы вступать в бесконечную и бессмысленную полемику с государством о конкретных статьях. Кроме того, важно обезопасить потенциальных жертв произвола», — добавил писатель.
Статья часто применялась и продолжает применяться в позорнейших делах о репостах и ретвитах, и долгое время служила своего рода превентивным оружием, дубинкой, которой грозили всем инакомыслящим. Фактически, любая социальная группа в соответствии со статьёй может объявить себя обиженной и подать соответствующий иск в суд.
Накануне Сергей Шаргунов внес на рассмотрение нижней палаты российского парламента два законопроекта о частичной декриминализации статьи 282 УК (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства).
«Целью законопроекта является установление справедливой ответственности за совершение действий, незначительных по степени общественной опасности и потому не могущих считаться уголовным преступлением, например, «репосты» новостей и сообщений в социальных сетях и других ресурсах сети "Интернет"», — сказано в пояснительной записке к законопроекту.
Уже на следующий день, то есть сегодня, Верховный суд РФ подготовил отзыв на «писательский» законопроект, суть которого сводится к негативной оценке последствий декриминализации 282-й статьи. Противоречиво, говорят. Штош.
Жизнь вообще — штука противоречивая. А жизнь в острогах — и того противоречивее. У Фёдора Михайловича можно поинтересоваться — как оно там.
Во время последней «Прямой линии» с Путиным Шаргунов сказал, что «если буквально воспринимать 282-ю статью УК, то надо посмертно осудить Пушкина, Достоевского, Маяковского, а их произведения изъять».
Серёжа, ты зачем им подсказываешь?
