📩 Письмо от Владимира Воронцова
«Тюрьма глазами охранника, описанная заключённым»
Ещё до службы в изоляторе я прочитал книгу Сергея Довлатова -«Зона». Ещё в годы СССР он был призван во внутренние войска МВД и направлен охранять колонию строгого режима в республику Коми.
В ней он пишет: «любовные истории не редко заканчиваются тюрьмой, просто я попал не в барак, а в казарму». Примерно так же случилось и у меня.
Это был 2014 год. В этот год я женился, от чего сместились приоритеты. Да и в целом я утратил всякий интерес к службе. Постоянная работа по выходным, палочная система, бесконечные отчеты и стойкое понимание того, что слова из текста присяги не более, чем бумажка, которой подтереть задницу-сделали своё дело, я покинул подразделение оперативной работы и освободил должность «оперуполномоченный».
ИВС№1 Легендарная «Петровка,38». Шестиэтажное здание. Лимит наполняемости 168 заключённых. Самый крупный ИВС в стране. Его не любят адвокаты. Здесь во всю работают агенты- подсадные, сюда нельзя пронести телефон, да и вообще он по праву считается образцово-режимным. Меня назначают начальником смены и я, что называется, попадаю с корабля на бал. Должность называлась: помощник начальника изолятора -оперативный дежурный.
Ноябрь 2014. Мои первые сутки. Инструктаж. Старая смена подготовила для нас списки склонников и тех, за кем нужен особый контроль. Метка склонник означала, что зек своим повелением дал основания считать его склонным к: суициду, членовредительству, побегу или нападению. Отдельно помечались всякие там Б/сники, малолетки, преступные авторитеты, особо тяжкие против личности и так далее.
После инструктажа начинается прием-сдача дежурств дежурными сменами. Мы пересчитываем имущество, оружие и заключённых. Ко мне подходит пожилой прапорщик, помощник дежурного и говорит: «Вы офицер, зачем вам идти туда наверх, к зекам, в эту грязь. Лучше здесь- документация, оружие. А там я сам».
Он уходит со сменяющимся помощником в камерный блок. Там считают зеков и проводят контрольный шмон. Я снимаю сигнализацию и захожу в оружейную комнату. Там мне предстоит пересчитать 75 пистолетов, 20 автоматов и абсолютно нелепую в этом месте снайперскую винтовку Драгунова. Я пытался понять на кой хер она там и не мог взять в толк.
Со мной в смене работает толстая женщина- Люся. У неё чрезмерно доброе выражение лица. Совершенно неестественное для этих мест. Про таких обычно говорят «немного тёпленькая». Люся хороший человек. но она правда очень странная.
На пятом этаже ИВС -прогулочные дворы. Без крыши. Над ними шестой этаж- это мостик. Это работает так: зеки гуляют в дворах, сверху на мостике ходит сотрудник и следит за ними. Но из за нехватки людей в охране мостик всегда пустой.
Размышляя о нелепости СВД в оружейке я мог представить только одну картину: в самом центре мосивы, на Петровке 38 зек совершает побег и бежит к цирку на Цветном бульваре. Толстая Люся с нелепо добрым лицом берет снайперскую винтовку и, взбираясь на мостик, пресекает побег метким выстрелом. Социальная справедливость восстановлена.
Позже я узнаю, что за сам факт закрепления за снайперским оружием идёт нехилая доплата и ушлый замполит положил на него глаз.
Мой помощник дежурного возвращается с обыска. Его брезгливость не беспочвенна - как то он подцепил чесотку. Старая смена уходит домой и мы становимся полноправными хозяевами этого места на ближайшие 24 часа. Все очень рутинно: с утра увозят старых заключённых, вечером привозят новых. Государственный конвейер по перемещению з/к работает бесперебойно.
Конвой заезжает в шлюз. Нового заключённого заводят в комнату обыска. Прапорщик приказывает ему раздеться и говорит: «Теперь отвечаем на вопросы офицера». Дальше уже моя работа. Пока он раздевается, а прапор шмонает, я задаю вопросы, необходимые для приема в изолятор.И
человек стоит голый. Ему не положено ни часов, ни цепочек. И не важно кто ты: вор в законе или генерал МВД. Здесь ты зек. Ты стоишь голый и тебя окружают люди в форме.
О чем то подобном писал Джордж Оруэлл в своём романе «1984».
