17 июля 1918 года случилась трагедия, по отношению к которой сегодня можно безошибочно отличить «своих» от «чужих». Наша скорбь не связана напрямую с симпатиями к монархической форме правления; некритично восторгаться управленческими дарованиями Николая II тоже совсем не обязательно (также по секрету скажу, что государыня Александра Фёдоровна, на мой взгляд, была не лучшей партией для русского царя). Просто нужно понимать, что истребление царской семьи было не только проявлением садизма, но и квинтэссенцией ненависти к России – обойдусь без прибавления прилагательных «исторической», «императорской» или «национальной» – просто ненависти к России (стране русских) как таковой со стороны всего самого низкого, подлого и грязного, что скопилось «на дне». Версия про ритуальное убийство страдает своей буквальностью – незачем искать талмудическое жертвоприношение там, где налицо заклание целой страны и населяющих её народов в жертву священной Книги «Капитал» (говорят, что марксизм – это секуляризованный талмудизм, но не будем погружаться в такие дебри). Едва ли уместен поиск внешних интересантов (англичан, немцев, масонов, евреев): большевизм вызревал в паучьих углах русской жизни, среди её отработанного, отбракованного (био)материала, ярким образцом коего служит ублюдок Ульянов. Конкретно ленинизм суть вульгаризированное народничество, обогащённое марксистской терминологией (европейская социал-демократия, тяготевшая к германскому и шведскому вариантам, получила развитие в меньшевизме). Только в теозоологических (по Ланцу фон Либенсфельсу) черепах нечаевско-ткачёвских «бесов» могла родиться авантюра по прыжку из «отсталого» (по их собственной классификации) аграрного общества в «царство социализма», минуя буржуазно-парламентскую ступень и кристаллизацию рабочего класса (не просто крестьян-отходников, работающих на заводе). Так как скорбная годовщина екатеринбургской трагедии пришлась на дискуссии вокруг «неонародничества» (и считать ли его союзником белого – в обоих смыслах – национализма) – неплохо знать, в какие порталы открывает дверь народническое мировоззрение.
Водораздел же по 17 июля неумолим. Широпаев и Сергеев, при всех размолвках, несомненно наши – в их сердцах стучит «пепел Клааса». А вот покойный профессор Хомяков – не наш. Помню, как в его «России против Руси», воспринятой мною тогда с большим интересом, меня резанули строки про «неуместность плача по Голштейн-Готторпам, расстрелянным русскими красноармейцами». И покойный Гейдар Джемаль с его изысканной философией, конечно же, враг – одна его фраза про «расстреляли и правильно сделали» обнуляет этого мыслителя в глазах русского человека.
