Доброе утро!

У кого какие планы на лето?

​Ко мне в гости приехали мама с сестрой. После 11-часового перелёта сестра сразу завалилась спать. У меня перелёта не было, но ведь не упускать же возможность лишний раз поспать, пусть и в час дня? В час дня, может быть, слаще всего. Тоже лег. Мама осталась чем-то шуршать.

Проснулся от блеска раковины. За то время, пока я спал, все раковины в доме, плиты и зеркала начали сиять. Мама решила, не терять же зря время.

- Я вот тут всё рассортировала и аккуратно сложила, — говорит мама, открывая дверцу ванной тумбы.
- Хорошо! — говорю. Хотя меня и не слишком беспокоило то, что всевозможная химия, которой я пользуюсь раз в век, не была рассортирована.
- Стол, — говорит мама, — я предлагаю передвинуть вот сюда, будет лучше. И зачем тебе такой длинный, давай сложим?
- Хорошо! — говорю. Не знал, что мой стол складывается. Центральная часть стола из стекла, по бокам — дерево. Мне казалось, это просто красиво — стекло с деревом. И вот выяснилось, это красиво, но дерево можно убрать.

Ещё мама нашла форму для льда (я как раз собирался покупать), фен (но мне и не нужен был), бросила в стирку коврик с балкона («такой хороший, высохнет — в ванной постелем»), протерла полки, сходила в магазин и выложила сторис (мы с сестрой научили в прошлом году).

Я не знаю, откуда у человека за пятьдесят может быть столько энергии. Если бы я прилетел из Краснодара во Владивосток, моей энергии хватило бы только выложить сторис. Никаких перестановок столов и уж тем более сортировки химии. И это только первый день, мама уставшая после перелёта. Чем она займётся завтра, когда отдохнет — страшно представить. Во Владивостоке обсуждался проект моста с Эгершельда на остров Елены: думаю, завтра мама его возведёт.

У меня есть специальные настроения для некоторых режиссеров. Или наоборот, специальные режиссеры для некоторых настроений.

Например, Тарковский лучше всего подходит для периодов острого ощущения душевного одиночества, экзистенциально-кризисных.

Миядзаки подходит для периодов одиночества, но чуть более светлых, когда одиночества не хочется, а хочется найти своих.

Кар-Вай подходит для периодов любовного одиночества. Когда ужасно хочется романтики, душевных терзаний, тёплых длинных вечеров.

Люблю каждого из этих режиссеров и не смотрю их фильмы в неподходящем настроении. Специально выдаю их себе ограниченными порциями, как волшебные пилюли. С одной стороны, хочется скорее посмотреть всё, что сняли, с другой, с каждым просмотренным фильмом переживаю, что осталось меньше. Миядзаки вон почти не осталось, обжорствовал я зимой.

А ещё бывают затяжные периоды спокойной счастливой жизни. Одиночество в которых если и ощущается, то совсем не того уровня, чтобы позволить себе Тарковского. Живешь сыто и счастливо, как мышка на пшеничном поле, а краем сердца думаешь: «Господи, когда уже можно будет Тарковского посмотреть? Может быть, достаточно счастья уже?»

Сегодня во Владивостоке сильный ветер. В принципе, что ветер сегодня будет сильный стало понятно еще из смсок, которые утром пришли от МЧС: «осторожно, очень сильный ветер».

Второе предупреждение пришло от дождя, который падал не сверху-вниз, не наискось, а горизонтально в окно. Впечатление жутковатое, капли бьют по стеклу, будто спасаясь от какого-то маньяка. Разбиваются и стекают — не спаслись. Маньяк размазывает их по площади.

Третье предупреждение о том, что ветер сильный, пришло от интернета. У моего провайдера что-то отлетело, интернет сказал «аривидерчи» и тоже отлетел. Пришлось провести день в информационной тишине. Не худший день.

Я решил дойти до тренажерного зала. Сильный ветер — это весело, когда ему с тобой по пути. Тебе даже не нужно особых сил прикладывать: знай себе поднимай ноги и все — ветер тебя по-дружески переместит. Чуть менее весело, когда вам в противоположные стороны: еще не дойдя до тренировки — потренировался. В отдельные моменты можно было почти всем весом падать вперед — ветер удерживал. Если бы это был тренинг на доверие, мы с ветром бы его прошли: я доверил ветру свое тело, и ветер меня не уронил. Миску риса моему товарищу!

Невесело становится, когда вам с ветром поперек. На одном из участков вдоль дороги меня пару раз чуть не снесло с тротуара под машины. «Ты че, охренел?» — хотелось кричать ветру, который бесцеремонно врезался в меня с разгона словно обезумевший носорог. Откуда-то из кустика попытался взлететь воробей, но сегодня он превратился в колибри: повис на месте, со всех воробьиных сил маша крыльями, приземлился там же, откуда взлетел.

«Купи, пожалуйста, на обратному пути воду. Мы не хотим ТУДА выходить» — написала сообщение сестра. Её нежелание выходить понятно, с её весом её бы унесло в Изумрудный город. С моим весом пока ещё можно выходить за водой. Наконец-то вес — преимущество. Но я вижу, что и ветер ещё не до конца показал характер. Впереди осень и зима. Ветер будет набирать силы, я буду набирать вес. Посмотрим, владивостокский ветер, кто кого, посмотрим!

У Сэлинджера есть рассказ, который называется «Тебе, Эсме — с любовью и убожеством»

Сегодня подписывал книгу для девушки с именем Эсма. Еле удержался, чтобы не оставить такую подпись

Проводил маму с сестрой. Они приезжали ко мне на месяц и вот сегодня улетели. Месяц — это не три дня, не неделя. За месяц сильно привыкаешь.

Привыкаешь, что открываешь дверь, а в доме горит свет, на диване в зале сестра за ноутбуком, кричит тебе оттуда «привет, Санёчек!», на кухне что-то шебуршит мама, в лоджии на коврике лежит её недочитанная книга с закладкой.

Привыкаешь, что на вешалке, помимо твоей, еще две куртки. Что в ванной — три полотенца. Что на тумбочке чьи-то средства для ухода. К совместному чаепитию, к вечерней игре в шляпу, к милым мимолетным «там такой ветер завывает, уу!» — «дааа, ветерок сегодня, конечно!»

Проводил, захожу домой, а тут темно. Включаю свет, на вешалке ни одной куртки, постель заправлена, на диване никто не сидит, никто не кричит «привет, Санёчек!» Иду мыть руки — полотенце теперь только мое. Мамы на кухне нет и в лоджии тоже нет. Даже книги ее нигде не найти.

Но на плите стоит еще теплая кастрюля. Даже две. Перед отъездом мама наготовила мне целую кастрюлю супа и — ведь супа мало, изголодаю — кастрюлю вкуснейшей димламы. На столе остались шоколадки сестры. Сам себе я не покупаю, специально чтобы не есть, но сегодня, конечно чай я выпью с этими шоколадками. Потому что сейчас они больше, чем просто шоколадки, они напоминание о том, что еще утром на этой кухне были родные.

У меня есть мужской гель для умывания, который называется «сила медведя». Покупая его, я не знал, что сила медведя нужна, чтобы открыть крышку. Он так плотно закрывается, что у меня ещё ни разу  не получилось открыть его без медведя

​Во Владивостоке есть район, который называется Эгершельд. Располагается он на крохотном полуострове.

Исторический центр идет, идет, идет, ударяется в море, влево начинается полуостров с Эгершельдом, вправо — большая земля.

Эгершельд считается хорошим районом:
во-первых, он врезается в центр;
во-вторых, полуостров небольшой, а это значит дефицит мест. А там, где чего-то мало, все и хотят урвать кусок;
в-третьих, это полуостров, а значит, из квартир на Эгершельде шикарные виды на залив. Из некоторых — сразу на два разных залива: Амурский и Уссурийский.

Но есть одна проблема. Вернее, для меня это не проблема, но в целом принято считать, что это проблемка: на Эгершельде не выживает бизнес. Тут мало жителей + полуостров тонкий, сюда и отсюда идет буквально одна дорога, а значит и потока не_жителей тоже нет. Из главных достопримечательностей — маяк, который привлекает туристов, но все-таки не так много, чтобы обеспечить бизнес на Эгершельде. Маяк питает только пятачок кафешек рядом с собой.

Первые две недели после переезда я бродил по разным районам Владивостока, изучая их и подыскивая себе местечко. Я влюбился в Эгершельд, как только увидел его. Если сначала я рассматривал квартиры в разных местах, то после визита на Эгершельд я хотел жить только тут. А когда чего-то хочешь по-настоящему, чистой любовью, Вселенная дает тебе это. Мне сложно было найти квартиру, которая бы понравилась [об этом будет отдельно], и единственная, которая освободилась ровно в тот момент, когда я искал, была как раз на Эгершельде.

И вот я живу так, как всегда мечтал: в центре и в ебенях одновременно. Четыре минуты езды до центра, на такси — 100 рублей, при этом на моей улице не происходит вообще ничего. Она на краю полуострова, и главное событие за день тут — подует ветер или не подует. Я живу в современной высотке, с подземной парковой, собственной спорт-площадкой и прочими радостями. От моего дома 15 минут пешком до маяка (маяка, ребята!). Тропинка к маяку идет через зеленую сопку, на ней вообще ничего, кроме травы, деревьев и подъема в горку. А перед сопкой небольшой частный сектор из одноэтажных домиков и разбитой дороги — натурально деревня, даже колонка с водой на улице стоит, в которой надо ручку опускать, и идет вода, — помните такие? Я попил в ней воды и чуть не умер от счастья.

В общем, более идеального расположения я даже придумать бы не смог. Благодаря Эгершельду я живу одновременно в центре, в деревне, на море, в горах, в крутой современной высотке, в городе и за городом, в дзене и рядом с вечеринкой — как человек, который любит пиццу с курицей и ананасами, я в полном восторге.

​Перед тем, как отправить книгу на печать в типографию, мне прислали файл — финально посмотреть одним глазом и дать добро.

Там уже всё 100 раз вычитано, и казалось бы, что теперь смотреть, но момент всё равно волнительный. Открываю всё-таки пробежаться по тексту и вижу, что на титуле исчезла моя фамилия. Что-то пошло не так, и вместо «Александр Постанович» книга подписана просто «Александр».

В этот момент я смеюсь, представляя, что мы отправим в печать такой вариант. И на секунду даже рассматриваю его всерьёз: это будет довольно дерзко подписаться просто Александром, будто и нет других Александров. Будто если Александр, то сразу понятно, какой. Но решаю — нет, всё-таки не в этот раз. Не буду узурпировать имя, оставлю его людям.

Так я мог стать Александром, но остался Александром Постановичем.

Когда вам кажется, что у вас что-то никогда не получится, просто вспомните тех, у кого это получилось, и вы сразу поймете — вы тоже так сумеете.

Вот, например, вам кажется, вы никогда не сможете высмаркиваться на ходу на обочину. Вы так не умеете и думаете, что у вас не получится. Но вспомните, у кого получается! У алкоголика из соседнего подъезда получается, у бомжа дворового — получается, у двенадцатилетнего пацана из неблагополучной семьи — получается. Неужели тогда у вас не получится? У вас, человека с высшим, а то и двумя образованиями, человека во всех смыслах красивого с богатым внутренним миром. Конечно, получится!

Вот так это и работает. Когда не веришь в себя, просто посмотри на тех, кто уже прошёл этот путь и ты поймёшь, что сможешь не хуже.

Отнес в библиотеку Исигуро. Только зашел, вижу, библиотекарша сегодня какая-то довольная особенно. Ещё не знаю почему, но уже чувствую, что скоро узнаю. Так бывает: смотришь на человека и понимаешь, что он тебе что-то расскажет.

Стол, за которым она работает, отделен невысокой административной стойкой. Кладу туда Исигуро. Она забирает. Что-то оформляет. Наконец многозначительно произносит:
- А нам книги новые пришли... — видно, ей хочется, чтобы я спросил об этом.
- А где они? — спрашиваю.
Она взглядом показывает на край стойки. Там лежит Кинг.
- Вот, — говорит, — Кинг. За два дня прочитала. Потрясающая, — и такая счастливая вся! Неясно, от чего больше: от того, что книга новая, что за два дня прочитала или что это Кинг.

Беру Кинга в руки, листаю. Выписывать не планирую, но хочу разделить с ней этот торжественный момент.
- Дааа, — говорю, — здорово. А Саша Соколов у вас есть?
- Есть, — говорит.

Уходит и через две минуты выносит мне такого свежего красивого Сашу Соколова.
- Ого! — говорю. — Ничего себе! Какое классное издание! Я вот Соколова даже в магазинах не могу найти, — а я правда не могу его найти уже несколько лет. Каждый раз, когда собираюсь купить, он заканчивается с пометкой «нет на складе». На мне какой-то сашасоколовский отворот.

- А Кинга, — говорит она снова о своей радости, — вообще ещё в продаже нет. А к нам приехал! — И глаза блестят у неё так! Кажется, в этом её счастье слилось всё: и приехало что-то не древнее, и книга понравилась, и прочитала она её прежде других.
- Вы сами заказываете книги? — спрашиваю.
- Да. — отвечает. — Раньше нам выписывали. — Делает паузу, глазами проводит по стойкам с книгами, как будто показывает, что привозили, потом подводит этой оценке итог, — Такая фигня приходила! Меня сюда назначили, я посмотрела на это и сказала: «Нет, сама буду выбирать». Заказала, и вы представляете, пришло! — И опять такая невозможно счастливая.

Ситуация: в октябре делал новогодний спецпроект для одного бренда, выставил счет и забыл. То есть даже не забыл, а почему-то был уверен, что счет давно оплачен.

Только что по этому счету пришли деньги, и это стало для меня сюрпризом. Я такой: «ого, вау, куплю айфон!» Если бы они не пришли, я бы, к сожалению, не вспомнил.

Во-первых, приятно, что со мной работают честные люди. Во-вторых, забывать про выставленные счета, конечно, не нужно. Из случая я сделал вывод, что раз в 3 месяца буду проводить ревизию.

На деле это характеризует моё отношение с деньгами. А оно такое: я не хочу о них думать. Я никогда не делал ничего ради денег. Вернее, если единственная ценность, которую обещает проект — деньги, я не берусь, даже если платят очень хорошо.

К примеру, я был на старте профессии SMM. В тот момент еще не было миллиона инфобиз-курсов, вообще никаких курсов по SMM нигде не было. У меня был один из самых активных пабликов по теме, и на мою рассылку с названием «если однажды запущу курс, вы узнаете об этом первыми» подписалось две тысячи человек. Но я так и не запустил курс, потому что не смог объяснить себе, зачем? Какие, кроме денег, причины?

Деньги меня не драйвят вообще. Я знаю, что есть люди, у которых эндорфины от нулей на счету, но я не такой. Однажды даже на сессии с коучем я пришел к выводу, что нужно завести какого-нибудь очень приземленного друга, который тащится от денег и будет мне напоминать постоянно: «Саня, деньги это кайф». Я был бы гораздо богаче, если бы хотел.

Всё это, конечно, не значит, что деньги мне не нужны и я работаю за гроши. Как раз нет: если я берусь за проект, то хочу за свою работу хорошей оплаты. Потому что сделаю проект хорошо, с высоким уровнем сервиса: вовремя, как надо, без исчезновения при виде правок.

Про себя и деньги понял так: у меня их всегда ровно столько, сколько мне нужно для комфортного существования. Сейчас зона комфорта для меня — это сумма, которая позволяет прожить год без работы, не снижая уровень запросов. То есть продолжая заниматься спортом, питаться хорошими продуктами, покупать образовательные курсы, снимать приличную хату. И главное — выбирать для работы проекты, которые мне нравятся, а не браться за любые. Выставлять за них счета и забывать (шутка).

​Во Владивостоке есть специфический очень владивостокский вид отдыха. Заключается он в том, чтобы приехать на смотровую площадку и... ну и всё, дальше кто как хочет. Можно выходить из машины, можно не выходить. Кто-то приезжает компанией, кто-то один, кто-то смотрит вдаль, кто-то — в телефон.

Тех, кто приезжает один и смотрит в телефон довольно много. Не вполне понятно, зачем для этого куда-то приезжать: наверное, это как "плакать лучше в лимузине", смотреть в телефон лучше на смотровой площадке. Кстати, их тут называют видовыми.

- Видел уже новую видовую на Бурачка?
- Только в новостях.
- Съезди.

Видовая на сопке Бурачка не совсем владивостокский шик: там лестница и надо пешком идти. Пешком идти — не признанный здесь вид развлечения. В основном его стараются избегать. Лучше бы, конечно, на авто — так это было бы действительно по-владивостокски.

Видовых во Владивостоке много: во-первых, есть виды, во-вторых, много возвышенностей, с которых удобно смотреть. Настолько много видовых, что ими можно разбрасываться: иногда объект является парковкой за домами и одновременно видовой. В каждом районе города есть свои обзорные точки с душеволнительным видом на город. Я уже даже не запоминаю, на каких видовых был — их тут как капель дождя во время дождя.

Периодически я задаю людям глупые вопросы и получаю интересные ответы. На вопрос «а зачем вы приезжаете на видовые?» один человек ответил, что просто не хочет ехать домой. «Я живу в гостинке, — сказал он, — дома неуютно и грустно, а тут красиво», — гостинками называется малометражное жилье типа студии, многие владивостокцы живут в таких квартирах.

А другой человек сказал так: «У нас есть видовые, вот мы и ездим. А у вас видовых нет, вот вы и не ездите», — звучит убедительно. Пожалуй, соглашусь с этим оратором.

У Манижи есть песня со словами «сейчас дважды не случится» — и я вот только что буквально минуту назад понял смысл этих слов. Манижа поет про то, что нельзя повторить момент, прожить что-то дважды. Что-то из разряда «не думай о секундах свысока».

До этого момента озарения я думал, что песня о другом. Мне казалось «сейчас дважды не случится» — это значит, что сейчас что-то два раза не произойдет. Типа, знаете, стоите на кассе, расплачиваетесь, за вами очередь, а у вас операция два раза не прошла.

Или, знаете, купил человек два лотерейных билета, дождался розыгрыша, объявления результатов — и у него дважды не случилось, ничего не выиграл. Было такое? Да у половины России! Постоянно что-то дважды не случается.

И вот я когда слышал песню, каждый раз думал: «Какая Манижа молодец! Это надо такую творческую смелость, чтобы спеть про ситуацию на кассе. Да, быт, да, мелочь, отойди и забудь, но кто об этом когда-нибудь спел? Кто осветил своим творческим гением этот аспект нашей жизни? Кто обратил внимание? Кто самое слабое звено? (зачеркнуто, простите)».

В общем, очень я гордился Манижей, что она взяла и такую странную мысль сформулировала. Но, к сожалению, я ошибся, это была другая мысль, миллион первая вариация «я в моменте». А тем временем я уже два раза попытался отложить телефон и встать с кровати, но дважды не случилось. Кто об этом споёт?