🇱🇧 Ливан: кто виноват и что делать
На фоне продолжающихся в Ливане протестов лидер оппозиционной партии «Ливанские силы» Самир Джаджаа по старой фалангистской памяти обвинил во всех бедах «Хизбаллу» и призвал к народному восстанию. Дескать, «Хизбалла» и её пагубное влияние стало причиной экономического кризиса. Как же Ливан пришёл к такой жизни?
С 90-ых годов местная валюта привязана к доллару по соотношению 1507.5 ливанских фунтов за 1 доллар. Жесткий курс помог избежать сильных колебаний национальной валюты и следующих за ними экономических последствий, что было необходимо для восстанавливающийся после гражданской войны страны. Стабильная валюта и низкий риск девальвации, а также относительно высокие ставки по депозитам вызвали большой приток иностранных инвестиций в банковский сектор. Во многом повлияли и внешние факторы, когда столкнувшиеся с политическими кризисами страны региона предпочитали вкладывать в деньги в благополучные ливанские банки. Например, пик инвестиций Египта в банковский сектор Ливана пришелся на разгар «Арабской весны», а вложения Ирака стабильно росли с момента свержения Саддама Хусейна.
Привязка валюты к доллару имеет и минусы: в частности, для поддержания фиксированного курса Центробанк должен обладать большими резервами. Однако приток зарубежных инвестиций, взятые страной кредиты и переводы многочисленной зарубежной ливанской диаспоры обеспечивали поступление необходимых средств.
Все начало постепенно меняться после 2008. Сначала мировой экономический, а затем и нефтяной кризис привели как к уменьшению инвестиций стран региона в банковский сектор Ливана, так и к снижению объема средств, поступающих от ливанских работников из-за рубежа. Также сказалась ситуация, когда при фиксированном привязанном курсе вольготно себя чувствовали импортеры, поэтому фактически закупать за границей становилось гораздо выгоднее, чем производить. К началу кризиса импорт Ливана на 16 миллиардов долларов превышал экспорт – это огромная цифра, составляющая почти треть его ВВП. Только сельскохозяйственных продуктов и еды было импортировано почти на 3 миллиарда при экспорте в 800 миллионов. И это в стране с южным благоприятным климатом.
В итоге денег стало не хватать не только на поддержание курса, но и на бюджет, дефицит которого к 2018 уже превышал 10%. А когда в стране ещё и начались проблемы с обслуживанием набранных кредитов, то Центробанку пришлось пойти на ограничения по снятию наличных, а властям – на урезание расходов, в том числе на социальные нужды. Что и вызвало массовые протесты, продолжающиеся с 2019.
Причём тут «Хизбалла» или Джаджаа? А дело в том, что такая система существовала годами. Менялись люди, менялись парламенты, менялись правительства. Но не менялась система. Та же «Коалиция 14 марта», куда входила партия Самира Джаджаа, дважды (в 2005 и 2009) имела большинство на выборах, но почему-то её все устраивало, и она не делала ничего для изменения системы. Поэтому обвинения Джаджаа в адрес «Хизбаллы» или кого-либо ещё – это поиск соринки в чужом глазу при наличии бревна в глазу собственном. К слову, та же «Хизбалла» хотя бы не отрицала своей вины в произошедшем, а её лидер Хасан Насралла с самого начала протестов заявлял, что движение несёт свою долю ответственности за нынешнее состояние экономики.
А на вопрос «что делать» ливанским властям придётся отвечать быстро и точно. Времени у них уже нет.
#Ливан
@rybar
На фоне продолжающихся в Ливане протестов лидер оппозиционной партии «Ливанские силы» Самир Джаджаа по старой фалангистской памяти обвинил во всех бедах «Хизбаллу» и призвал к народному восстанию. Дескать, «Хизбалла» и её пагубное влияние стало причиной экономического кризиса. Как же Ливан пришёл к такой жизни?
С 90-ых годов местная валюта привязана к доллару по соотношению 1507.5 ливанских фунтов за 1 доллар. Жесткий курс помог избежать сильных колебаний национальной валюты и следующих за ними экономических последствий, что было необходимо для восстанавливающийся после гражданской войны страны. Стабильная валюта и низкий риск девальвации, а также относительно высокие ставки по депозитам вызвали большой приток иностранных инвестиций в банковский сектор. Во многом повлияли и внешние факторы, когда столкнувшиеся с политическими кризисами страны региона предпочитали вкладывать в деньги в благополучные ливанские банки. Например, пик инвестиций Египта в банковский сектор Ливана пришелся на разгар «Арабской весны», а вложения Ирака стабильно росли с момента свержения Саддама Хусейна.
Привязка валюты к доллару имеет и минусы: в частности, для поддержания фиксированного курса Центробанк должен обладать большими резервами. Однако приток зарубежных инвестиций, взятые страной кредиты и переводы многочисленной зарубежной ливанской диаспоры обеспечивали поступление необходимых средств.
Все начало постепенно меняться после 2008. Сначала мировой экономический, а затем и нефтяной кризис привели как к уменьшению инвестиций стран региона в банковский сектор Ливана, так и к снижению объема средств, поступающих от ливанских работников из-за рубежа. Также сказалась ситуация, когда при фиксированном привязанном курсе вольготно себя чувствовали импортеры, поэтому фактически закупать за границей становилось гораздо выгоднее, чем производить. К началу кризиса импорт Ливана на 16 миллиардов долларов превышал экспорт – это огромная цифра, составляющая почти треть его ВВП. Только сельскохозяйственных продуктов и еды было импортировано почти на 3 миллиарда при экспорте в 800 миллионов. И это в стране с южным благоприятным климатом.
В итоге денег стало не хватать не только на поддержание курса, но и на бюджет, дефицит которого к 2018 уже превышал 10%. А когда в стране ещё и начались проблемы с обслуживанием набранных кредитов, то Центробанку пришлось пойти на ограничения по снятию наличных, а властям – на урезание расходов, в том числе на социальные нужды. Что и вызвало массовые протесты, продолжающиеся с 2019.
Причём тут «Хизбалла» или Джаджаа? А дело в том, что такая система существовала годами. Менялись люди, менялись парламенты, менялись правительства. Но не менялась система. Та же «Коалиция 14 марта», куда входила партия Самира Джаджаа, дважды (в 2005 и 2009) имела большинство на выборах, но почему-то её все устраивало, и она не делала ничего для изменения системы. Поэтому обвинения Джаджаа в адрес «Хизбаллы» или кого-либо ещё – это поиск соринки в чужом глазу при наличии бревна в глазу собственном. К слову, та же «Хизбалла» хотя бы не отрицала своей вины в произошедшем, а её лидер Хасан Насралла с самого начала протестов заявлял, что движение несёт свою долю ответственности за нынешнее состояние экономики.
А на вопрос «что делать» ливанским властям придётся отвечать быстро и точно. Времени у них уже нет.
#Ливан
@rybar
