18 января 1871 г. в Зеркальном зале Версальского дворца была провозглашена Германская империя – Второй Рейх. Данное событие уместно считать скорее инаугурацией германского императора Вильгельма I, нежели провозглашением империи. В юридическом отношении империя существовала с 1 января, когда вступила в силу Конституция Германского союза. Именно в этом документе Союз именовался «империей», а его глава – «императором». Впрочем, совершенно объяснимо, что историческая память запомнила не скучную публикацию документа в газетах, а торжественную церемонию победителей в сердце поверженного противника.
Интересно, что для немцев той эпохи смысловое наполнение слова «император» несло более свободные, либеральные и эгалитарные смыслы, нежели слово «президент». «Президентство» ассоциировалось с авторитаризмом и насилием Пруссии, которую подозревали в желании подчинить своей власти все прочие германские государства. Слова же «Рейх» и «император» воскрешали воспоминания о средневековых вольностях и свободах в Священной Римской империи, не зря те же либералы в годы революции 1848/1849 гг. первыми подняли на знамя идею единого демократического Рейха с императором во главе.
Ещё более удивительно, что этот, казалось бы, торжественный день принёс лишь одни душевные расстройства его главным триумфаторам – Вильгельму I и Отто фон Бисмарку. Во-первых, Вильгельм всю жизнь считал себя, прежде всего, пруссаком, и в создании национального немецкого государства его глава видел опасность растворения милой сердцу Пруссии в непонятной Германии. Во-вторых, король и его канцлер рассорились из-за титулатуры. Вильгельм желал быть «императором Германии» («Kaiser von Deutschland»), в то время как Бисмарк настаивал на титуле «Германский император» («Deutscher Kaiser»). Сыр-бор также заключался в смысловом наполнении указанных титулов. «Император Германии» подчёркивал превосходство его носителя над прочими союзными монархами, в то время как «германский император» опять же отсылал к свободолюбивым временам Священной Римской империи, где император особо не лез в дела имперских субъектов. «Император Германии», таким образом, нёс коннотацию potestas – реальной силовой политической власти, тогда как «германский император» скорее ограничивался auctoritas – престижем и формальным авторитетом. Бисмарк, с таким трудом выбивший из южногерманских монархов согласие на вхождение в состав Рейха, понимал, что те никогда не согласятся на «унитаристский» титул для главы Союза.
Даже утром 18 января окончательное решение о титуле так и не было принято. На самой церемонии Великий герцог Баденский Фридрих I, которому было поручено обратиться с приветственной речью от имени прочих союзных монархов, сгладил углы, назвав адресата просто «императором Вильгельмом». Впрочем, было понятно, что авторитарный Бисмарк психологически переборол короля. Тот, однако, сильно обиделся.
Очевидцы так описывали поведение главных действующих лиц церемонии: «Граф Бисмарк вышел вперёд, мрачнее тучи, и сухо-деловитым тоном, без малейшего намёка на праздничность и торжественность момента зачитал обращение к «германскому народу». <…> Его Величество настолько огорчил титул «германского императора», что в день провозглашения империи он совершенно игнорировал Бисмарка». Принц Отто Баварский, наследник баварского трона, говорил: «Не могу выразить словами, как мне было беспредельно больно и грустно во время церемонии… Во всём было столько равнодушной мишуры, показухи, напыщенности, чванства и душевной пустоты». В конце концов, в пылу всеобщих ссор и обид забыли уведомить супругу Вильгельма королеву Августу, что та оказывается теперь германская императрица, о чём она узнала лишь через несколько дней. Число недовольных и обиженных этим величайшим днём в истории Германии, таким образом, ещё больше увеличилось.
