При СССР все фильмы и книги были про Москву. Вы уже никогда не узнаете по причине юного возраста насколько все было московцентрично. И если кино было про сибирского летчика и его подвиги, то в конце он все равно возвращается в Москву в прекрасную новую квартиру на Тверской.
Не знаю, как кого, а меня живущего на Камчатке подростка это дико раздражало. И, думаю, не одного меня, потому что это все была чудовищная ложь и тупая пропаганда московской спеси. Но были пять минут в фильме «Курьер» - Новый год, московские улицы в огнях, в школе играет собственная рок группа на танцах и все люди были так улыбчивы…
Но Москва конца 80-х встречала нас, понаехавших (ну если бы меня не позвал Юрий Петрович Щекочихин, так и обошлись бы) совсем не огнями, улыбками и танцами. Москва Гришина это черный, мрачный несытый расколотый город в ожидании катастрофы.
Москву Гаврилы Попова уже можно было любить вопреки Гавриле, а потому что она взорвалась новым смыслом и возможностями. «Попов велел мясу дешеветь. Мясо не хочет» - гениальный заголовок тогдашнего Коммерсанта. Ну, а Лужков засел так надолго и настолько превратил город в подобие стамбульского базара, что Москву можно было разлюбливать обратно. Потому что у нас не Стамбул и жаться к грязным стенам домов по узким тротуарам от пролетающих бандитских мерсов под мокрым снегом – это унизительно для горожанина. Или утром понимать какой же кошмар предстоит – идти и собирать документы – вот любые. Начиная с самой поганой справки, кончая новым паспортом. И постоянное нытье интеллигенции – господи какой жуткий город, -не то, что Лондон или Вена- пора валить!
Приезжающие в Европу, как истинные мазохисты жалуются местным, насколько Москва ужасней любого европейского города.
А потом пришел совершенно седой, немногословный, которого, как и любого из нас, понаехавших, Москва встретила злобно. Москва же слезам не верит, зато верит шашлычным и кальсонным, пристроенным к памятникам метростроительной архитектуры.
Но вот какое дело – Москва, она принадлежит не москвичам, а всем жителям этой страны, о чем не говоря слова лишнего, и поведал нам своими делами Сергей Семенович Собянин.
Мой личный политик и хозяйственник намбер ван за все эти московские годы.
Вдруг куда-то делись шанхайские уродцы вдоль метро, вдруг появились пандусы для инвалидов, о которых предыдущие хозяева города только болтали, вдруг стали освещать – один за другим великолепные сталинские и имперские дома, вдруг расширились тротуары, заулыбались нормальные люди. И даже начальница в центре документов побежит сама выдавать вам справку, если видит, что подчиненные не успевают за положенные пятнадцать минут. А раньше это были самые страшные люди. Их боялись даже самые огромные и сильные мужчины, стоя в очереди.
За десять лет Собянина Москва стала городом, которым можно гордиться. В сравнении с любой столицей Европы (я просто не был в Вашингтоне, Бразилиа и Сантьяго де Чили – ничего не могу сказать) в Москве всегда есть то, что лучше, чище и эффективней. И русский человек уже в чужой стране не чувствует себя бедным родственником у сияющей витрины. А это значит, что все, что делает ССС имеет гораздо более важное значение, чем управление отдельно взятым городом. Он вернул нам достоинство. Во всяком случае тем, у кого оно было хоть когда -нибудь. И отдельный респект за спокойстиве и уверенность в всем этим ковиде – я вижу, какая бредятина происходит с управленцами других мировых столиц под ударами вирусной паники.
Спокойствие, достоинство, уверенность и немногословность.
Не знаю, как кого, а меня живущего на Камчатке подростка это дико раздражало. И, думаю, не одного меня, потому что это все была чудовищная ложь и тупая пропаганда московской спеси. Но были пять минут в фильме «Курьер» - Новый год, московские улицы в огнях, в школе играет собственная рок группа на танцах и все люди были так улыбчивы…
Но Москва конца 80-х встречала нас, понаехавших (ну если бы меня не позвал Юрий Петрович Щекочихин, так и обошлись бы) совсем не огнями, улыбками и танцами. Москва Гришина это черный, мрачный несытый расколотый город в ожидании катастрофы.
Москву Гаврилы Попова уже можно было любить вопреки Гавриле, а потому что она взорвалась новым смыслом и возможностями. «Попов велел мясу дешеветь. Мясо не хочет» - гениальный заголовок тогдашнего Коммерсанта. Ну, а Лужков засел так надолго и настолько превратил город в подобие стамбульского базара, что Москву можно было разлюбливать обратно. Потому что у нас не Стамбул и жаться к грязным стенам домов по узким тротуарам от пролетающих бандитских мерсов под мокрым снегом – это унизительно для горожанина. Или утром понимать какой же кошмар предстоит – идти и собирать документы – вот любые. Начиная с самой поганой справки, кончая новым паспортом. И постоянное нытье интеллигенции – господи какой жуткий город, -не то, что Лондон или Вена- пора валить!
Приезжающие в Европу, как истинные мазохисты жалуются местным, насколько Москва ужасней любого европейского города.
А потом пришел совершенно седой, немногословный, которого, как и любого из нас, понаехавших, Москва встретила злобно. Москва же слезам не верит, зато верит шашлычным и кальсонным, пристроенным к памятникам метростроительной архитектуры.
Но вот какое дело – Москва, она принадлежит не москвичам, а всем жителям этой страны, о чем не говоря слова лишнего, и поведал нам своими делами Сергей Семенович Собянин.
Мой личный политик и хозяйственник намбер ван за все эти московские годы.
Вдруг куда-то делись шанхайские уродцы вдоль метро, вдруг появились пандусы для инвалидов, о которых предыдущие хозяева города только болтали, вдруг стали освещать – один за другим великолепные сталинские и имперские дома, вдруг расширились тротуары, заулыбались нормальные люди. И даже начальница в центре документов побежит сама выдавать вам справку, если видит, что подчиненные не успевают за положенные пятнадцать минут. А раньше это были самые страшные люди. Их боялись даже самые огромные и сильные мужчины, стоя в очереди.
За десять лет Собянина Москва стала городом, которым можно гордиться. В сравнении с любой столицей Европы (я просто не был в Вашингтоне, Бразилиа и Сантьяго де Чили – ничего не могу сказать) в Москве всегда есть то, что лучше, чище и эффективней. И русский человек уже в чужой стране не чувствует себя бедным родственником у сияющей витрины. А это значит, что все, что делает ССС имеет гораздо более важное значение, чем управление отдельно взятым городом. Он вернул нам достоинство. Во всяком случае тем, у кого оно было хоть когда -нибудь. И отдельный респект за спокойстиве и уверенность в всем этим ковиде – я вижу, какая бредятина происходит с управленцами других мировых столиц под ударами вирусной паники.
Спокойствие, достоинство, уверенность и немногословность.
