Новости из жизни больших политиков и знаменитостей теперь такие: кто в реанимации, а кто просто заразился, и от кого из других больших политиков и знаменитостей.
Высокое положение и широкая известность часто дают иллюзию безопасности, большей защищенности, чем у простых людей.
То же самое, когда мы говорим о странах. Высокий международный статус и престиж, богатство и развитость дают иллюзию безопасности. Как мы больше не удивляемся, что министр, депутат, известный всем по имени писатель и певец с собственным домом, водителем, хорошей едой и главврачами в друзьях болеют, перебивающееся с одной работы на другую, кучно живущее семейство из многоэтажки на окраине – все еще нет (хотя в глубине души продолжаем удивляться), так и страны. Нет ничего невозможного в том, что в Италии инфицированных и умерших пока больше, чем в Румынии, в Британии, чем в Польше, хотя разум не может свернуть с привычной колеи и продолжает удивляться.
Мне пару раз предлагали написать про эпидемию в России для американских изданий и я даю множество комментариев про нее для иностранных СМИ. У заказчика текста тускнеет взгляд и скучнеет голос, когда я отвечают, что не могу подтвердить масштабную эпидемию, которую прячет государство, потому что штабеля мертвых тел и переполненные коридоры больниц в нынешней информационной ситуации невозможно спрятать, ведь даже Советскому Союзу не удалось спрятать ни Чернобыль, ни потери афганской войны. Но и там разум не может свернуть с привычного пути, ведь все это есть в Америке и Англии, как этого может не быть в России. Даже оговорки «возможно, пока, и худшее впереди» не удовлетворяют. Как это все может наступить в России позже, ведь богатые и известные лучше защищены?
Я думаю, одна из причин быстрого распространения эпидемии в развитых странах — ложное чувство защищенности, порожденное комплексом превосходства, который залегает гораздо глубже, чем проповедь равенства цивилизаций (она к тому же никак не относится к России, Украине или Румынии в силу белизны их населения). Когда эпидемия вовсю шла в Китае, в Европе и Америке продолжали воспринимать ее как китайскую болезнь: мало ли чем азиаты болеют в своем третьем мире, то у них птичий, то на Ближнем Востоке верблюжий, то в Африке Эбола. Ну придется пока не ездить в Китай, может быть даже в Таиланд. Если будет совсем плохо — пошлем, как на Эболу, наших докторов и гуманитарную помощь, но здесь-то посреди чистых тротуаров, безопасных улиц, дизайнерских витрин и новеньких автобусов, не может ведь быть, как там.
В этом смысле русский человек даже больше подготовлен, он как та семья из многоэтажки на окраине, исходит из того, что у него всё может быть, а если нет, это не заслуга, а чудо.