Русско-турецкая война 2020 началась как затянувшееся похмелье 23 февраля и закончилась как раз к длинным выходным по случаю 8 марта. Всего 6 часов переговоров в Москве на фоне символических скульптурных композиций и матушки Екатерины – и «инцидент исчерпан». Зона безопасности, разграничение позиций, ограничение полетов. Впрочем всё это было заведомо известно ещё за несколько часов до встречи, когда группа кораблей ВМФ РФ беспрепятственно проследовала турецкими проливами в Сирию. И пока недавние противники зализывают раны и хоронят своих мертвецов, можно сделать несколько выводов из событий в Идлибе.
Самое очевидное – технический уровень турецкой армии. Анкара продемонстрировала примечательные навыки «game of drones», и на этот раз не в виде дешевых игрушек с AliExpress (которые при известной удаче тоже не подарок), а в формате самых настоящих ударных беспилотников, способных наносить существенный ущерб технике и живой силе противника как поодиночке, так и в составе ударных групп («роя») и тактических связок (разведовательный+ударные). То, что к такому не готова Сирия, сюрпризом не стало. Но и ПВО Российской армии новый «вызов будущего» крыть пока нечем. И помимо развития собственного беспилотного потенциала возникает необходимость возрождения советской концепции Крыма как «непотопляемого авианосца» для группировки, способной если не противостоять, то выдержать первый удар уже не ВСУ, а турецких вооруженных сил.
Ещё один вывод – на любой стадии конфликта Турция максимально жестко контролирует поддерживаемые группировки. Любые попытки импровизации (которыми регулярно «радует» Россию режим Асада) пресекаются сразу же. При такой поддержке сирийское счастье состоит в том, что Турции пока что действительно нужен только север. Но это только пока.
Самый главный вывод напрямую следует из предыдущего. Россия, сохраняя роль проводника интересов режима Асада в Сирии, в долгосрочной перспективе обречена на военное поражение. На этой Идлибской развилке необходимо принять важное стратегическое решение – уйти из региона со статусом формально победившей стороны или остаться в Сирии как уже главная и определяющая сила «хотелок» Москвы, а не Дамаска.