«Жена довольна — у нас хорошие премии». Откровения офицера Росгвардии, который разгонял митинги в Москве. Без цензуры (18+).
Мы на условиях анонимности поговорили с московским защитником правопорядка, в задачи которого входило разгонять последние митинги.
О применении силы
— Нам сказали, что мы можем полностью применять физическую силу, но в тех условиях, когда можно доказать, что не ты первый начал, применил силу, или, когда есть угрозу жизни.
Я в субботу вышел на массовые. Сбор, мы сделали оцепление. И чувак один начал жёстко орать и дебоширить. Начал толкать толпу в нашу сторону. Мы его, бэнч (непереводимое междометие), и скрутили. Не били, просто скрутили. Начали шмонать, а у него ствол за поясом. Травмат, причем, заряженный.
Еще силу применили к пацану, который реально бутылкой по краске ударил сотрудника. Мы все рядом там были. Вот его приняли.
Про жетоны и маски на лицах.
У сотрудников Росгвардии нет жетонов. У нас есть нашивки. Мы их носим
В разговоре офицер понимал под маской тонированное стекло шлема.
— А маска — когда носим, когда нет. Кто хочет — носит, кто хочет — нет. Приказ маски надеть — это, сказали, для сохранности, а не что-то скрыть. Потому, что одному пробили камнем голову и сделали черепно-мозговую.
Ну да, бывает, когда [подчиненные] превышают полномочия. Но это полиция жёстко превышает. Они хреначат тех и тех. Иногда без разбора. Вот у нас внутри коллектива… стараемся женщин не трогать, только если дебоширят. Но и то – просто скрутить, без применения силы. А вот тех, кто к нам применяет физическую силу, мы их пиздим. Причем жестко пиздим.
Про отношение родных к разгону митингов.
— Жена поддерживает меня. Надо разгонять. Смотри, там 70 % приезжие. Там дохера людей работают за бабки. Есть прямо доказательства как переводят бабки, скрины сообщений, что выйти на митинг с плакатом — 5000 рублей или что-то плохое крикнул в наш адрес — еще 2000 тысячи рублей (смеется).
У нас доплаты есть за участие [в разгоне митингов]. «Мэровская» премия. Сколько - не скажу, но хороший телефон хватит купить. Нормально доплачивают.
Про применение силы к журналистам и безоружным
— Нет, не стремно [применять]. Мы применяем к тем, кто применяет к нам. Я говорю, приняли чувака с метательными ножами. Да, были вспышки, где по-беспределу - ну не разобрались в ситуации, скрутили и увезли. Ну может ОМОН пару раз по ноге ударит, чтобы не дрыгался, а в основном стараемся, чтобы по-беспределу не было.
Мы выставили территорию оцепления, где снимать нельзя. Таблички стоят. Туда прошли двое журналистов. А в оцепление контрактники стоят. Документы проверили, посмотрели - чистые. Их провели.
И эти двое журналистов начали вести съёмку. Я к нему подлетаю: так и так, здесь съёмка запрещена, предъявите документы. Один корочку сразу показал, а второй начал права качать: «Да кто ты? Да свои документы покажи! Да какое имеешь право? Да ты вообще кто?»
А у меня погоны со звёздами, «Росгвардия» написано, шевроны, всё есть. Но ему похуй.
Я говорю: «Я офицер Росгвардии. Он сразу заткнулся».