Два года назад наша/у группа/у подорвалась/ли в Сирии.
Не буду нагонять мистики: «Это чуйка сработала, что туда идти не надо! Вот, прямо волосы дыбом и холодный пот по спине!» Ничего такого не было. Максимум – на грани сознания проскользнуло, что какой-то стрёмный переулок. Хлам, баррикады из бочек, слой пыли по колено. Ну нафиг туда толпой идти. Сейчас коллеги отработают, а мы потом зайдём, чтобы не толпиться и не лезть друг другу в кадр. И мы остановились.
По закону подлости, камеру мой оператор Дима Кочурин выключил между дублями ст.апа. А так бы сняли сам момент взрыва, за спиной.
Рвануло метрах в сорока от нас. Насчёт «рвануло» - это штамп, конечно. Но из других слов подходит только «ебануло», извините. А я не матерюсь.
Страшно закричал кто-то из раненных, не журналист. И кричал непрерывно, пока не эвакуировали. Его было жальче всех. Потому что кричал он про маму, про боль, про Бога. Его организм почему-то отказался милосердно выключить его сознание. И он мучался…
Наши, казалось, пострадали не очень. Тимур спокойно лежал и ждал, когда до него дойдёт очередь ПМП. Костя тоже ждал, лёжа на животе, едва ли не весело дрыгая ногами в воздухе. Как турист-матрасник, на кирпиче, цементных обломках, арматуре. Илья, требующий сделать селфи, пока его на носилках грузили в машину. Дима, выбредающий из дыма. Контуженный, конечно.
Лёха Бахвалов стоял вроде бы в самом центре, но пострадал меньше всех. Вышел из клубов с сигареткой в зубах, недельным звоном в ушах и квадратными глазами.
Самое интересное, за час до этого, на другой окраине Дэйр-эз-Зора, мы снимали брошенный госпиталь ИГИЛ (запрещены в РФ, вдруг кто не знает). Я нагрёб в рюкзак перевязочных материалов: «Мало ли!»
Когда «мало ли!» случилось, рюкзак оказался в машине, машина в ста метрах, ключ у водителя, а водитель непонятно где. Давайте, товарищи корреспонденты, проходите курсы первой медпомощи в экстремальных условиях.
А вот у Тимура Абдуллаева розовый советский жгут оказался с собой. Поэтому он – молодец и помог Косте, а у меня – бестолковая беготня и стыдно.
Стресс? Вечером, уже в расположении, абсолютно не хотелось нажираться. Выпили что-то крепкое, вымученно и без всякого эффекта. Да и спать легли.
Утром коллега с другого федерального канала:
- А что тебе Эрнст с Клеймёновым сказали?
- В смысле?
- Ну, мне ночью позвонили мои. С сааамого верха, генеральный.
Как в анекдоте: «На вопрос я, товарищ прапорщик, ответил уклончиво».
Состоянием нашей группы поинтересовались немногим меньше, чем через сутки после подрыва. Позвонили из отдела городов, зам (по тормозам).
Парней увезли спецбортом в Москву. Все, кто подорвался, выжили. И даже кричавшему от чудовищной боли, я слышал, спасли и ноги, и глаз.
Мы какое-то время понапрягались «отзовут в Москву, не отзовут». И продолжили работать. Смысла менять нас на кого-то другого, конечно, не было. От перестановки слагаемых меняются только фамилии в «молниях» информагентств.
Вывод номер один: носите индивидуальные перевязочные пакеты на себе. Именно на себе. И лучше парочку.
Вывод два: помимо тревожных снов, внезапных знамений, ударов молний и горящих кустов – у Божьего Провидения достаточно других, не пафосных методов (те, как известно, наоборот - от лукавого).
Перекур, развязавшиеся шнурки, неудачный дубль ст.апа - вполне работают.
(фото - ниже)