Есть старый анекдот про приехавшую в гости тёщу, которую зять спрашивает, на какой срок она намерена остаться. Та кокетливо отвечает, что, мол, пока не надоест. «Что, мама, даже чаю не попьёте?» — радуется зять.И ровно такую же ситуацию мы наблюдаем на геополитической доске: в роли зятя, любящего тещу издалека, выступает Польша. Беженцев, конечно, жалко, но в дом их пускать никто не собирается. А чтобы не разорваться от диссонанса между сладкими обещаниями и горькой реальностью, Европа начинает искать виноватых. И появляются рептилоидные теории заговора о том, что специально беженцев аккумулировали в Ираке, чтобы потом переправить в Беларусь, а оттуда концентрированно направить в Польшу. И что беженцев специально заставляют плакать, чтобы европейские свободные СМИ надавили на политиков. И что даже погибшие российские десантники в Белоруссии — это происки батьки Лукашенко, стремящегося очернить соседей.
На деле ситуация довольно проста: беженцы, особенно из стран, где много лет напряженная военная обстановка, где другой менталитет и отношение к работе, где ценности иные и оценка ситуации для европейца непонятна, плохо вписываются в общественный уклад европейских стран. И, не умея вписаться, они начинают этот уклад ломать под себя, ломать, как умеют: жёстко, кроваво, преступно. Об этом не принято говорить в европейском обществе, но уже даже и там раздаются голоса, что беженцы — это дестабилизационный фактор: страшный, постоянный и усиливающийся. Своего рода, угроза культурным ценностям и стабильности самой Европы. Понимание это появилось, когда в Евросоюз вместе с маргинальной частью беженцев массово пришли наркотики, публичные многократные изнасилования, похищения детей и женщин, убийства и грабежи.
Теперь полякам попросту страшно принимать ответственность за практически неизбежные проблемы. Это только декларировать гостеприимство хорошо, а запускать домой человека, способного тебя ограбить, изнасиловать, убить, а дом сжечь — страшно. И вслух сказать стыдно. Потому проще всего не открывать дверь.
Я могу спрогнозировать ситуацию: поляки будут стоять насмерть, и сейчас Евросоюз судорожно ищет возможность, не теряя лица, депортировать 2000 людей обратно туда, откуда они сбежали. Беларусь тоже их не примет, как не принимает обвинения в мигрант-диверсии. Жить на нейтральной полосе невозможно. Массовый геноцид полякам никто не позволит совершить. Если депортация не удастся, беженцев разделят на группы по 2-3 человека и распределят по мелким европейским городам, от чего те будут совсем не в восторге, и политическая обстановка в этих регионах существенно ухудшится.
На деле ситуация довольно проста: беженцы, особенно из стран, где много лет напряженная военная обстановка, где другой менталитет и отношение к работе, где ценности иные и оценка ситуации для европейца непонятна, плохо вписываются в общественный уклад европейских стран. И, не умея вписаться, они начинают этот уклад ломать под себя, ломать, как умеют: жёстко, кроваво, преступно. Об этом не принято говорить в европейском обществе, но уже даже и там раздаются голоса, что беженцы — это дестабилизационный фактор: страшный, постоянный и усиливающийся. Своего рода, угроза культурным ценностям и стабильности самой Европы. Понимание это появилось, когда в Евросоюз вместе с маргинальной частью беженцев массово пришли наркотики, публичные многократные изнасилования, похищения детей и женщин, убийства и грабежи.
Теперь полякам попросту страшно принимать ответственность за практически неизбежные проблемы. Это только декларировать гостеприимство хорошо, а запускать домой человека, способного тебя ограбить, изнасиловать, убить, а дом сжечь — страшно. И вслух сказать стыдно. Потому проще всего не открывать дверь.
Я могу спрогнозировать ситуацию: поляки будут стоять насмерть, и сейчас Евросоюз судорожно ищет возможность, не теряя лица, депортировать 2000 людей обратно туда, откуда они сбежали. Беларусь тоже их не примет, как не принимает обвинения в мигрант-диверсии. Жить на нейтральной полосе невозможно. Массовый геноцид полякам никто не позволит совершить. Если депортация не удастся, беженцев разделят на группы по 2-3 человека и распределят по мелким европейским городам, от чего те будут совсем не в восторге, и политическая обстановка в этих регионах существенно ухудшится.
