Почитал рассекреченные донесения ЦРУ 1980-х о Горбачёве. Впервые он упоминается в отчётах в 1982 году – как один из претендентов на пост генсека.
Как я уже писал на сайте Толкователя, реформы что Андропова, что Горбачёва оценивались как «неосталинизм». В одном из отчётов ЦРУ говорилось:
«Подход Горбачёва действительно имеет больше общего со сталинским, чем подход Брежнева или Хрущёва, хотя это сходство не распространяется на широкое использование репрессий. Скорее это сталинизм конца 1920-х годов. Многие из приоритетов нового генерального секретаря также напоминают Сталина: к примеру, его требование к дисциплине, его призыв к большей дифференциации в оплате труда, нетерпимость к местным бюрократическим империям. Как и Сталин, он с помощью чистки и обновления партии и государства намерен очистить систему от вредных элементов».
ЦРУшники не считали, что Горбачёв не предлагал кардинально новый политический курс для СССР, и приходили к выводу, что он лишь продолжил то, что инициировал и не успел реализовать Андропов:
«Горбачёв начал там, где остановился Андропов. Анализируя опыт Андропова, Горбачев сознательно создал обстановку срочности и дал понять, что намерен бороться с проблемами».
В целом политический курс Горбачёва расценивался ЦРУ как рискованный и авантюрный, встречающий серьёзное сопротивление советской элиты. Американцы приходили к выводу в 1987 году:
«Горбачев преуспеет в очищении партии, но в процессе высвободит многие социальные силы, которые ему затем придется возвращать под контроль с помощью КГБ. Без умеренных репрессий Систему ему не сохранить. Это понял в конце 1920-х Сталин, поймёт ли это Горбачёв?»
Горбачёв, как известно, не понял, и уже в 1988 году Система пошла вразнос.
Как я уже писал на сайте Толкователя, реформы что Андропова, что Горбачёва оценивались как «неосталинизм». В одном из отчётов ЦРУ говорилось:
«Подход Горбачёва действительно имеет больше общего со сталинским, чем подход Брежнева или Хрущёва, хотя это сходство не распространяется на широкое использование репрессий. Скорее это сталинизм конца 1920-х годов. Многие из приоритетов нового генерального секретаря также напоминают Сталина: к примеру, его требование к дисциплине, его призыв к большей дифференциации в оплате труда, нетерпимость к местным бюрократическим империям. Как и Сталин, он с помощью чистки и обновления партии и государства намерен очистить систему от вредных элементов».
ЦРУшники не считали, что Горбачёв не предлагал кардинально новый политический курс для СССР, и приходили к выводу, что он лишь продолжил то, что инициировал и не успел реализовать Андропов:
«Горбачёв начал там, где остановился Андропов. Анализируя опыт Андропова, Горбачев сознательно создал обстановку срочности и дал понять, что намерен бороться с проблемами».
В целом политический курс Горбачёва расценивался ЦРУ как рискованный и авантюрный, встречающий серьёзное сопротивление советской элиты. Американцы приходили к выводу в 1987 году:
«Горбачев преуспеет в очищении партии, но в процессе высвободит многие социальные силы, которые ему затем придется возвращать под контроль с помощью КГБ. Без умеренных репрессий Систему ему не сохранить. Это понял в конце 1920-х Сталин, поймёт ли это Горбачёв?»
Горбачёв, как известно, не понял, и уже в 1988 году Система пошла вразнос.
