Литературные агенты отвечают, какую идеальную книгу они ждут от российского автораЮлия Гумен, соучредитель литературного агентства «Банке, Гумен & Смирнова»Если мне принесут роман, который написан на высоком художественном уровне, имеет интересный сюжет, и действие которого происходит в современной России, – я, безусловно, его продам.
На литературном рынке всегда востребована семейная сага: XX век, три поколения семьи, классический язык… Мы не нарадуемся на «Женщин Лазаря» (роман Марины Степновой). Он отвечает всем ожиданиям, и его сразу покупают.
Недавно меня стали спрашивать, нет ли у меня качественного женского любовного романа. И я в растерянности, потому что в России такого нет. Про общество есть, про политику есть. А про любовь пишут такое, что и переводом не исправишь. Коммерческого трэша Европе хватает своего, переводить его экономически нецелесообразно. А русскую качественную беллетристику печатали бы охотно.
Томас Видлинг, соучредитель немецкого литературного агентства Nibbe&WiedlingИдеальный русский роман – «Доктор Живаго» на современном материале. Пастернака издают до сих пор, в Италии и Германии недавно вышли новые переводы. Это роман про основные человеческие ценности, он всегда будет популярен. Вы заметили, как все бросились читать шведов, когда появился Стиг Ларссон? Если бы нам, агентам, удалось найти нового «Доктора Живаго» – это был бы паровоз, который вытащил бы за собой всю русскую литературу.
Марлис Юнке, редактор отдела русского и английского языка берлинского издательства Aufbau VerlagЯ получаю много разных рукописей, но пока ни одну из них не выгодно печатать. Если мы что-то и издадим русское, то только связанное с политикой. Конечно, можно переводить и просто развлекательные книги. Но среди, например, детективов велика конкуренция книг из США, Англии и Франции, их легче продать и их тиражи у нас гораздо выше чем, к примеру, у Дарьи Донцовой, которую мы тоже печатали. Единственное уникальное, что может предложить Россия, – это ее политика.
В Германии живо представление, что книги из России должны быть серьезными, с большими проблемами. Например, мы печатаем Толстого, есть план издать письма Ивана Гончарова: другое издательство сделало новый перевод «Обломова», вроде бы он хорошо идет. Но серьезная литература составляет всего 20% от рынка. Это одна книга раз в полгода.
А вообще, писателям сейчас везде трудно. Слишком много других вещей можно делать в свободное время. Не только читать.
Максим Ходак, глава издательства Glagoslav Publications, базирующегося в Лондоне и специализирующегося на издании русской литературы на английском языкеЕсли мне попадется второй Глуховский – я тут же его издам, что удовлетворит интерес западного читателя. Я бы не хотел, чтобы мы занимались только фантастикой, но, когда мы печатаем качественную литературу, ставку приходится делать на библиотеки. Это большой рынок, в США на него выделяются миллиарды. Чтобы выжить, нам достаточно продавать по мировым библиотекам 600-1000 экземпляров каждой книги.
Наташа Перова, главный редактор издательства «Глас», которое публикует русскую литературу на английском языке и предлагает ее иностранным издателямЛюбая книга, которая написана талантливо и на общечеловеческие темы: жизнь, смерть, любовь, семейные отношения.
Какие русские писатели могут быть востребованы? Реально – никакие. Издательства получают огромное количество предложений, они не успевают их читать. А количество переводных книг в Англии и США – 3-4% в год.
Так что русскую литературу в мире не ждут, как не ждут и любую другую. Но у меня острое ощущение, что что-то надо делать, чтобы люди в других странах знакомились с нашей культурой, не считали нас медведями.