Сотрудница «Мемориала» Стефания Кулаева рассуждает о приговоре Игоре Шишкину:
Похоже, что честность Шишкина вызвала сомнения у судьи, когда Шишкин ответил «нет» на вопрос о том, привлекался ли он ранее к уголовной ответственности: оказалось, что обвиняемый был судим за нанесение «тяжких телесных повреждений» в 2013-м, да и раньше «привлекался». Вопрос о «честности и добровольности» показаний вызывает огромные сомнения у многих из тех, кого дело «Сети» касается близко.
Защитник обвиняемого в создании этой самой «Сети» Пчелинцева заявил о своей «диаметрально противоположенной позиции», сказав: «Дело сфабриковано, это очевидно, и мы будем бороться за признание наших подзащитных невиновными». Пчелинцев, как и другие обвиняемые по делу «Сети», заявил о жестоких пытках, которыми от него добивались признательных показаний.
О пытках током и избиениях фигурантов этого дела, арестованных в Петербурге, стало известно из доклада рабочей группы Общественной наблюдательной комиссии Петербурга. Заявлявший о пытках электрошокером Виктор Филинков на суде 17 января этого года был в футболке с надписью «Ваш электрошокер не убьет наших идей» (такая же эмблема была и на одежде Юлия Бояршинова в суде в этот день).
Вопрос о том, пытали ли Шишкина, вызывал ожесточенную дискуссию, особенно после того, как адвокат Динзе написал после окончания судебного заседания: «Сотрудники ОНК без согласования с защитой и лично Шишкиным, наверное, под давлением известной правозащитной организации (не специализирующейся на пытках), попытались дать ход заявлению о применении к Шишкину пыток». Обвинения правозащитников в попытках влиять на Шишкина и даже «подсылать» ему кого-то Динзе выразил вполне определенно: «А я его предупредил, что к нему могут подослать адвоката из одной могущественной правозащитной организации, которая ведет работу по выяснению применения насилия сотрудниками ФСБ. В итоге к нему приходили сотрудники ОНК Санкт-Петербурга…»
Адвокат не ответил на вопросы о том, что же это за «могущественная и известная» правозащитная организация, подсылающая каких-то своих адвокатов к обвиняемым с целью опорочить ФСБ. Отказался он публично объясниться или хоть лично встретиться с авторами доклада ОНК о пытках в Петербурге.
Фактически защита Шишкина дважды дала понять, что проблемы у этого «антифашиста» не столько с ФСБ, сколько с какими-то опасными людьми, считающими его предателем (ради спасения от которых просили закрыть процесс), а также с правозащитниками, «могущественными и известными». Кто-то обвинил Динзе в «подлости», кто-то горячо встал на его защиту, доказывая, что задача адвоката – сделать все, чтобы поддержать подзащитного, а все прочие соображения не столь важны. Возник и спор о «профессиональной этике» – допустимости высказываний адвоката в адрес подельников его подзащитного, правильности поддержки вероятного «самооговора» Шишкина, да и просто спасения своего клиента путем обвинительных выступлений против других фигурантов дела.
На мой взгляд, эта история вовсе не о профессиональной этике, да и вообще не о профессии. Судить о том, что допустимо, а что нет, в такой истории может, думаю, любой. Разве сложно понять, кто в России опасен и «могущественен» – ФСБ или правозащитники? Кто врет и зачем – члены ОНК, описавшие следы пыток на телах арестованных, несмотря на очевидную травлю (их преследовали корреспонденты НТВ, за ними ходили «топтуны» по пятам), или «достойный член общества», решивший любым путем скостить себе срок, не спорить со следствием.
Вспоминается рассказ одной немолодой цыганки, рассказывавшей нам много лет назад о пытках в милиции. Она стерпела и удары, и дерганье за волосы, но когда следователь стал пытать ее током, возмутилась: «Тут уж я сказала – ну не надо же борзеть!»