Если моя сегодняшняя язвительность вас не распугала (обычно я добрее, просто усталость даёт о себе знать), приходите через неделю: будем обсуждать грядущую ярмарку non/fiction и книги, которые на ней можно (нужно, совершенно необязательно, критически необходимо) купить!

Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона романов про попаданцев?

Пока мы печалимся, что в редком отечественном медиа регулярно говорят о литературе, книжное приложение к NYT празднует 125-летие.

Почитайте, там много интересного: на первую фотообложку попадает Эдит Уортон; в рецензии на книгу Бовуар редактор сетует, что победа феминизма станет величайшей трагедией человечества; писатели отвечают друг другу обидными отзывами на обидные отзывы, пока правила издания не запрещают им это делать.

https://www.nytimes.com/interactive/2021/03/15/books/books-review-anniversary.html

Не прочитал ещё «Ванессу», потому о романе пока мнения не имею, но удивляюсь тому, как умные люди, по-видимому, путают «проявить эмпатию» и «пожалеть». Эмпатия и симпатия — это вообще-то разные вещи, ну камон. Более того, на мой взгляд, эмпатия к герою, которого читатель порицает, требует больших усилий и, я верю, душеполезнее (редко употребляю это слово неиронично, вот тут как раз тот случай), чем приятное поглаживание ощущения, что ты-то знаешь, кто герой, а кто злодей.

(Ещё раз повторюсь, что вижу только фрагменты обсуждения, не успев ознакомиться с обсуждаемым, поэтому могу неверно трактовать те или иные слова или доводы участников дискуссии.)

Если уж мы опять о "Ванессе", то меня искренне поражает следующее: при полнейшей эмпатии к герою (что в разумных дозах нормально - нам необязательно соглашаться с героями, чтобы им сочувствовать) просто охренительное отсутствие базовой эмпатии к героине. Это, конечно, потрясающе - из книги о женском опыте взять и выковырять самого гадкого мужчину и с любовью и нежностью писать только о том, что он несчастный, а героиня что, героиня толстая, взрослая и вообще могла сама уйти.
Это все особенно печально в контексте того, что в мировой литературе было уже более чем достаточно книг, сочувствующих героям в подобной ситуации, более или менее талантливо написанных. Если кто-нибудь хочет в лучшем смысле дискомфортную книгу с протагонистом в духе Стрейна - возьмите вон хоть Disgrace Кутзее, только приготовьтесь, что вынет всю душу. (Этот роман, кстати, очень много моих собственных дискомфортных  убеждений заставил всплыть на поверхность, и я так же яростно отстаивала свое право - нет, не сочувствовать герою - а чтобы мне сказали, что он ПРАВ, что любовь важнее всего и проч. проч. Кутзее, конечно, потому и нобелевский лауреат, что таких вещей не говорит.) Но если, как оказывается, люди даже Набокова читали по диагонали и плохо понимают, где книга, а где медийный нарратив о книге, где критикуют дискурс об авторе и его тексте, а где "помогите, неграмотные школьники кэнселят Набокова", то получается то, что получается.

Вчера оказался в старом гараже, где стенки металлических шкафчиков были обклеены этикетками советского алкоголя. Разглядывал их — и понял, что псевдоним Баяна Ширянова был куда глубже.

Новый год — это хорошо, но для людей читающих земля вращается от одной ярмарки non/fiction к другой. В этот раз из-за пандемии вращение замедлилось на несколько месяцев — тем не менее, сезон списков объявляю открытым!

Узнал, что американские любители колониальной литературы при желании могут за три часа проехать из Редьярда, штат Мичиган, в Киплинг, штат Мичиган.

Оба населенных пункта получили имена в честь писателя еще при его жизни; Киплинг называл их «Мои мичиганские сынки».

Кстати, сам Киплинг был назван в честь озера Редьярд, на котором познакомились его родители. Озеро, в свою очередь, назвали в честь деревушки, а ту, если верить легенде, — в честь Ральфа Редьярда, которому приписывают убийство Ричарда III в битве при Босворте.

Так что в Мичигане есть тауншип, названный в честь писателя, названного в честь озера, названного в честь деревни, названной в честь цареубийцы. Ну норм.

Узнал о существовании ирландского мультфильма «Шинель», где Киллиан Мёрфи озвучивал Акакия Акакиевича.

Ни один исторический анекдот не раздражает меня так сильно, как тот, с которого начинается данилкинский «Пассажир с детьми».

Дело не в том, что это брехня — правдивость не главное и необязательное качество хорошей истории. Дело в том, что он выставляет русских космонавтов идиотами.

Чтобы понять, что не так, достаточно вспомнить, как работает карандаш. При нажатии на поверхность грифель крошится — а мелкие частицы в невесомости не оседают, а разлетаются во все стороны, попадая в носы, глаза и приборы (графит отлично проводит ток!), и угрожая жизни всех участников полёта.

Поэтому никакие карандаши ни русские, ни американские космонавты не использовали: они не дураки. У американцев до 1967 были фломастеры, у наших — восковые мелки.

А ручку, в которой чернила находятся под давлением, разработал сторонний изобретатель на свои деньги; ей пользуются и американцы, и русские. Потому что она подходит для невесомости, а карандаши — нет.

А ещё её любят левши: говорят, ей писать гораздо удобнее обычной.

Приближается non/fiction — а значит, наступило время пакета с пакетами! То есть списка, аккумулирующее разные списки, которые всюду выходят к ярмарке. В этот раз все как-то не торопятся, но то ли ещё будет http://bit.ly/3tFN44E

Говорят, будто бы произошла какая-то глупость: якобы издательству Corpus не разрешили (да ещё и неофициально, на словах) проводить на моей любимой ярмарке non/fiction презентацию книги Киры Ярмыш «Невероятные происшествия в женской камере №3». Мол, сами понимаете, Ярмыш — политическая фигура, а ярмарка вне политики.

Дорогие организаторы ярмарки!

Я не хочу даже влезать в разговор о том, можно ли в принципе отделить жизнь от политики. Или рассуждать о том, что «мы вне политики» — это политическая позиция, и опасно делать вид, что это не так.

В рамках ярмарки пройдёт несколько мероприятий, связанных со сталинскими репрессиями, которые всё ещё являются предметом споров в «консервативных» кругах.

Будет там и разговор о феминизме — а за последний год мы все убедились, что борьба за права женщин в России это политическая деятельность на грани с экстремизмом.

Будут два мероприятия, связанных с именем Ельцина — и (предполагаю) комплиментарная к его фигуре встреча Центра Ельцина, и (предполагаю) весьма критичная презентация книги Зыгаря про выборы 1996.

Будет презентация киноиздания «Обители» Захара Прилепина — не только автора пары выдающихся книг, но и сопредседателя весьма специфической политической партии и человека, не делающего из своих политических взглядов тайны.

Будет, в конце концов, презентация книги Сергея Шойгу, действующего минобороны, к которому, уверен, у многих гостей ярмарки тоже найдутся претензии.

В программе ярмарки политики просто уйма, и не надо делать вид, что это не так.

Но книга Ярмыш заслуживает презентации не потому, что она имеет отношение к ФБК, а — большой сюрприз! — потому что это хорошая книга.

Как я уже написал выше, я верю, что всё это какая-то нелепость. И сейчас, за сутки с небольшим до старта ярмарки, самое время осознать это, по-тихому откатить и сделать вид, что конфуза не было, и кто-то просто ошибся. Обещаю, лично я вам поверю. Я вообще верю в хорошее в людях.

Первый день ярмарки, 14:30, книгу Киры Ярмыш уже раскупили целиком. Вот что значит грамотный пиар!

В этом году списков всего ничего, поэтому какие-то выводы делать сложно кроме того, что главная книга ярмарки — вполне предсказуемо — «Моя темная Ванесса», а переводных книг среди самых популярных всего чуть-чуть — но меньше, чем русскоязычных.

«Термин „автофикшн“ появился в 1977 году, он не очень нов. — сообщает Константин Мильчин. — Он старше меня, а я тоже не очень нов».

Обнаружил, что из реплаев Ройзмана собираются замечательные хокку

«Кони-люди какие-то и вообще какой-то бред»: спикер Совфеда Валентина Матвиенко раскритиковала стихотворение Лермонтова «Бородино»