В «Ведомостях» успокаивающая
колонка о том, что эпидемии не обязательно ведут к росту уличной преступности (но увеличивают домашнее насилие):
«Возможно, нам что-то известно о том, как именно эпидемии влияют на преступность? К сожалению, здесь наши знания ограничены. Исследований эпидемий XX в. и преступности, насколько нам известно, нет. Впрочем, существуют анекдотические свидетельства, что пандемия испанского гриппа в 1918–1919 гг. косвенно способствовала снижению преступной активности. Во-первых, преступники тоже болеют. Испанский грипп в самой тяжелой форме поражал именно молодых мужчин – то есть тех, кто наиболее склонен совершать преступления. Во-вторых, люди, совершающие имущественные преступления, вполне рациональны и понимали риск заражения и, как и все остальные, старались меньше контактировать с окружающими.
Другим источником информации о том, что происходит с преступностью во время массовых болезней, можно считать данные о серии эпидемий чумы в XIV в., также известной как «черная смерть». С одной стороны, у нас есть картина морального разложения, нарисованная «Декамероном» Боккаччо и более поздними авторами. Традиционно считалось, что чума привела к «порче нравов» и росту преступности. Однако современные криминолого-исторические исследования рисуют совсем другую картину. Используя судебные реестры, которые в итальянских городах продолжали скрупулезно вестись даже во время пика эпидемии, исследователи наглядно показали, что преступность во время чумы упала. В Болонье число преступлений в чумные годы сократилось больше чем в 2,5 раза (с примерно 195 зарегистрированных преступлений в год до в среднем 70). Можно было бы подумать, что преступность просто сократилась вслед за населением. Но темпы падения криминальной активности превышали темпы сокращения населения (с 35 000 до 25 000–20 000 жителей). После того как болезнь отступила, люди стали чуть чаще нарушать закон по сравнению с дочумными временами. Однако это объясняется улучшением регистрации преступлений, связанной с усилением центральной власти».