ВРАГИ РУССКОГО ЯЗЫКА В ЛАТВИИ. И НЕ ТОЛЬКО В ЛАТВИИ
Не удивлюсь, если в ближайшее время, после появления в Сейме законопроекта о выявлении нелояльных педагогов, начнется в очередной раз «борьба за родной русский язык» в Латвии.
И, что уж там говорить, проблема ведь и правда существует. Русский язык, действительно, теряет свои позиции – и на постсоветском пространстве, и в Восточной Европе. Пока еще он, в пределах бывшего СССР, остается лингва франка, но уже заметно, что более-менее образованная молодежь что в Ташкенте, что в Баку, что в Риге или Таллинне предпочитает ему английский.
И происходит это отнюдь не случайно. Существует вполне определенные политические силы, действия которых ведут к умалению роли русского языка. И если дела продолжатся так и дальше, то самое его присутствие в списке рабочих языков ООН станет не более, чем нелепым анахронизмом.
Но прежде, чем поименно назвать тех, кто искореняет по всему миру русское слово, следовало бы разобраться с тем, как оно – а равно и всякое другое – по всему миру укоренялось и укореняется.
Вот, например, английский. Его статус в Латвии – или Эстонии, или России, или Китае – никакие законы не охраняют и не ограничивают. Иностранный язык, один из многих. Никто не заставляет его учить – но все учат. Добровольно. И сами, и своих детей. Деньги большие готовы платить, чтобы его освоить. Нидерланды – сами, добровольно – развивают высшее образование на английском. А несменяемый президент Казахстана Назарбаев высказался за то, чтобы преподавание в казахстанских школах, в старших классах, шло исключительно на родном языке Диккенсе, Киплинга и Стивена Фрая. Не 10%, ни 20, ни 60 – 100% English.
Мы все сегодня привыкли в тому, что английский – это что-то вроде эсперанто. Но ведь так было далеко не всегда. Те, кто постарше, еще помнят, что в 70-х годах адреса при международных почтовых отправлениях указывались по-французски. Это был остаток былой культурно-языковой гегемонии Франции, в XVIII – первой половине XIX-го столетия бывшей едва ли не абсолютной. Образованный человек в те времена в принципе не мог считаться образованным, если не владел французским. А русские посланники, сидевшие в 30-40 гг. XIX века в многочисленных немецких столицах, писали своему Императору отчеты на французском. Дела – немецкие, люди – русские, а общались языком парижских салонов.
А вот в XVII веке тот, кто не мог написать «приличной строки» на латыни, почитался неучем. В свою очередь, в Римской Империи культурный человек не мог не знать греческого.
И как же все эти языки утверждались в своем высоком статусе? За счет завоеваний, насилия и принуждения? Иногда – да. Но никогда этот фактор не был решающим. Греческий завоевал господствующие позиции в интеллектуальном мире Римской Империи после того, как римляне завоевали Грецию. Латынь царила в Европе спустя сотни лет с того момента, как была уничтожена Западная Римская Империя. Русское дворянство говорило по-французски, не сталкиваясь на поле боя с французами (а вот когда в 1812 году столкнулось, вспомнило о своей, русской культуре и истории). Да и английский стал доминировать в мире не до, а после падения Британской Империи.
В чем секрет? В том, что все эти языки – каждый на своем этапе – были инструментами не самых мощных армий, а самой передовой науки, самой высокой культуры, самой развитой экономики. Именно это заставляло их учить. В том числе, как в случае с римлянами и греками, заставляло победителей учить язык побежденных.
Чтобы понять, почему английский сегодня стал главным языком мира, просто посмотрите список слов, которые мы из английского заимствуем на протяжении последней четверти века. Маркетинг, лизинг – то, что связано с экономикой и финансами. Компьютер, айфон, Интернет – то, что связано с передовыми технологиями. А что вошло из русского лексикона в английский, за то же время? Например, слово siloviki. Недавно к нему добавился vatnik. Чувствуете разницу?
Не удивлюсь, если в ближайшее время, после появления в Сейме законопроекта о выявлении нелояльных педагогов, начнется в очередной раз «борьба за родной русский язык» в Латвии.
И, что уж там говорить, проблема ведь и правда существует. Русский язык, действительно, теряет свои позиции – и на постсоветском пространстве, и в Восточной Европе. Пока еще он, в пределах бывшего СССР, остается лингва франка, но уже заметно, что более-менее образованная молодежь что в Ташкенте, что в Баку, что в Риге или Таллинне предпочитает ему английский.
И происходит это отнюдь не случайно. Существует вполне определенные политические силы, действия которых ведут к умалению роли русского языка. И если дела продолжатся так и дальше, то самое его присутствие в списке рабочих языков ООН станет не более, чем нелепым анахронизмом.
Но прежде, чем поименно назвать тех, кто искореняет по всему миру русское слово, следовало бы разобраться с тем, как оно – а равно и всякое другое – по всему миру укоренялось и укореняется.
Вот, например, английский. Его статус в Латвии – или Эстонии, или России, или Китае – никакие законы не охраняют и не ограничивают. Иностранный язык, один из многих. Никто не заставляет его учить – но все учат. Добровольно. И сами, и своих детей. Деньги большие готовы платить, чтобы его освоить. Нидерланды – сами, добровольно – развивают высшее образование на английском. А несменяемый президент Казахстана Назарбаев высказался за то, чтобы преподавание в казахстанских школах, в старших классах, шло исключительно на родном языке Диккенсе, Киплинга и Стивена Фрая. Не 10%, ни 20, ни 60 – 100% English.
Мы все сегодня привыкли в тому, что английский – это что-то вроде эсперанто. Но ведь так было далеко не всегда. Те, кто постарше, еще помнят, что в 70-х годах адреса при международных почтовых отправлениях указывались по-французски. Это был остаток былой культурно-языковой гегемонии Франции, в XVIII – первой половине XIX-го столетия бывшей едва ли не абсолютной. Образованный человек в те времена в принципе не мог считаться образованным, если не владел французским. А русские посланники, сидевшие в 30-40 гг. XIX века в многочисленных немецких столицах, писали своему Императору отчеты на французском. Дела – немецкие, люди – русские, а общались языком парижских салонов.
А вот в XVII веке тот, кто не мог написать «приличной строки» на латыни, почитался неучем. В свою очередь, в Римской Империи культурный человек не мог не знать греческого.
И как же все эти языки утверждались в своем высоком статусе? За счет завоеваний, насилия и принуждения? Иногда – да. Но никогда этот фактор не был решающим. Греческий завоевал господствующие позиции в интеллектуальном мире Римской Империи после того, как римляне завоевали Грецию. Латынь царила в Европе спустя сотни лет с того момента, как была уничтожена Западная Римская Империя. Русское дворянство говорило по-французски, не сталкиваясь на поле боя с французами (а вот когда в 1812 году столкнулось, вспомнило о своей, русской культуре и истории). Да и английский стал доминировать в мире не до, а после падения Британской Империи.
В чем секрет? В том, что все эти языки – каждый на своем этапе – были инструментами не самых мощных армий, а самой передовой науки, самой высокой культуры, самой развитой экономики. Именно это заставляло их учить. В том числе, как в случае с римлянами и греками, заставляло победителей учить язык побежденных.
Чтобы понять, почему английский сегодня стал главным языком мира, просто посмотрите список слов, которые мы из английского заимствуем на протяжении последней четверти века. Маркетинг, лизинг – то, что связано с экономикой и финансами. Компьютер, айфон, Интернет – то, что связано с передовыми технологиями. А что вошло из русского лексикона в английский, за то же время? Например, слово siloviki. Недавно к нему добавился vatnik. Чувствуете разницу?
