
Новый мэр Будапешта, столицы Венгрии, которая как раз была среди союзников Гитлера, готовится поставить памятник женщинам, пострадавшим от насилия, и прямо говорит, что прежде всего имеет в виду солдат Красной армии. Но памятника жертвам венгерской армии на востоке, а их было очень много, в Венгрии нет. Впрочем, такого памятника нет и в Германии. Как нет памятника тем трем с половиной миллионам советских военнопленных, которые погибли в нацистском плену. Как нет памятника сотням тысяч остарбайтеров, «рабов Рейха», погибших в годы войны.
Зато есть дискуссия, стоит ли ставить один памятник всем жертвам войны на уничтожение на востоке. Поляки не хотят, чтобы их жертвы и жертвы войны на уничтожение на востоке, то есть граждане Советского Союза, были коммеморированы одним памятником. В Германии многие с этим соглашаются..
Способ работы с памятью, который с трудом вырабатывала Западная Европа начиная с 1960-х годов, сегодня уже вытеснен восточноевропейским подходом, где собственная нация объявляется главной жертвой, а вся ответственность за темные страницы, включая Холокост, перекладывается на других...
Политика памяти «секьюритизирована», то есть осмыслена как сфера, напрямую связанная с вопросами безопасности. Раньше в разговоре с соседями о прошлом искали примирения. Теперь суть политики памяти понимается как непримиримое противостояние политических оппонентов, в котором один должен выиграть, а другой проиграть. При таком подходе диалогу и поиску совместных интерпретаций нет места. Собственно, как и поиску исторической правды..
Долгое общение с историком Алексеем Миллером, в том числе прогулки по танцующему лесу на Куршской косе увенчались успехом. Вот текст
https://carnegie.ru/commentary/81207