@greenserpent специально для «НЕЗЫГАРЯ».
Часть 1. Мусорная реформа в России, формально стартовавшая 1 января 2019 года, рассыпается на глазах. Основная проблема — отсутствие внятной стратегии действий на ближайшую и долгосрочную перспективу в головах тех, кому поручено запустить новую модель обращения с ТКО.
На самом деле реформа стартовала в 2014 году
с революционных изменений в законодательство: • Появилась определенность с правом собственности на ТКО.
• Средства, которые платило население за вывоз мусора управляющим компаниям, «окрасили» и вывели в отдельный финансовый поток.
• Появились долгосрочные инструменты планирования — территориальные схемы и договоры с региональными операторами, срок действия которых превысил 10 лет.
• Принципиально поменялась тарифная политика: субъекты Федерации получили право утверждать инвестиционную составляющую, стимулируя строительство перерабатывающих мощностей.
• Федеральные органы власти смогли утверждать правила обращения с отходами, запрещать захоронение тех, которые содержат полезные компоненты.
• При поддержке помощника Президента Андрея Белоусова были восстановлены такие инструменты управления, как требования к объектам по обращению с отходами, лицензирование деятельности, полноценный институт государственной экологической экспертизы.
• Наконец, был запущен инструмент «расширенной ответственности производителя», который должен был стать основным источником финансирования капиталоемких проектов по строительству «мусорных кластеров» — предприятий полного цикла, работающих с ТКО.
По сути, была сформирована совершенно новая нормативная база, позволяющая при её «тонкой донастройке» привлечь в отрасль стратегических инвесторов.
А указ Президента о
создании публично-правовой компании «Российский экологический оператор» завершил формальное выстраивание управляющей вертикали, определив ответственных лиц на каждом из уровней принятия решений.
Но реальность не оправдала ожиданий. Главной бедой российской «мусорной реформы» стало
отсутствие на федеральном уровне профессиональной проектной команды, имеющей права, полномочия и ресурсы для её воплощения в жизнь. А главное — компетенции и желания работать «по локоть в нечистотах».
Сейчас очевидно:
федеральная власть утратила связь с регионами. Проверки, проведенные Генеральной прокуратурой, аппаратом Правительства, Счетной палатой в один голос говорят одно и то же: ситуацию в субъектах Федерации должным образом никто не анализирует, не контролирует и не корректирует.
Методическое руководство «мусорной реформой» не ведется. В условиях «правового вакуума» регионы занимаются самодеятельностью.
Похоже, чиновники Минприроды России забыли:
«мусорная реформа» — это не просто смена игроков на рынке, когда вместо 10 тысяч фирм-однодневок пришли 200 региональных операторов, подавляющее большинство которых мыслят точно так же, как их предшественники.
Институт региональных операторов должен был стать лишь инструментом
в решении
ключевой задачи — создании новой отрасли в промышленности и ЖКХ, которой раньше в России не существовало. А также в привлечении стратегических добросовестных инвесторов, имеющих финансовые и организационные ресурсы для этого.
Интересно, вспоминает ли кто-то сейчас
об
основных приоритетах работы с отходами, которые были определены в российском законодательстве в 2014 году?