tvrain
Еще одна страница в материалах дела — состав следственной группы: 15 бездельников и охламонов, их свезли в Москву, чтобы они расследовали преступление. На это ушло больше денег, чем ветеран получил за все время помощь.
Один день этого суда стоит гораздо больше, чем участник войны Артеменко получил за 4 года помощи от государства, которое осмеливается заявлять, что оно заботится о ветеранах.
Эта власть существует, чтобы грабить пенсионеров, ветеранов. Откуда же дворцы берутся и ершики туалетные? Деньги украдены у этого ветерана.
Кого-то не долечили, кому-то не дали инвалидное кресло, чтобы достроить дворец, чтобы купить тещам путина квартиры. Чтобы дать, нужно отнять. Они отнимают, чтобы защитить свою возможность воровства. Они используют тех, кого обокрали. Вы каждый божий день обкрадываете ветерана, а потом его же вытаскиваете и трясете, говорите: мы будем у власти всегда, потому что мы его защищаем.
Вот здесь выступал чучундрик, который написал на меня заявление и сказал чудную фразу: я смотрю ролик, вижу там — бедный человек. Значит, видно, что ветеран. У нас у всех ассоциация, что, если ветеран войны, значит бедный и старый.
Вы здесь надрывались, все рассказывали, как вы его любите и защищаете. Почему он бедный? В России самая маленькая пенсия, у победителей. Я писал законопроект, чтобы повысили пенсию. Нельзя — нужен дворец.
Чтобы возникали эти классные дома единороссов, нужно обокрасть кого-то. Удобнее всего — ветерана и пенсионера. Наша власть превратилась в огромную свинью, которая из корыта хлебает. Когда ей стучат, говорят: это же для всех, — она высовывается и говорит: нет, не позволим оскорблять ветеранов!
Окончание речи Навального. Да, какое вы имеете отношение к ВОВ? Вы используете это, потому что вам не хочется говорить про настоящее, очень неловко обсуждать любую текущую проблему. С вами же хотят поговорить про коррупцию про бедность, а сказать нечего.
Когда люди типа меня задают слишком острые вопросы, сразу возникает: какой дворец? Давайте поговорим о том, как я оскорбил ветерана. Один из самых гадких моментов процесса — когда прокурор читала сфабрикованные показания. Подумали: черт с ним, возьмем старые мемуары деда, ему же все равно.
А потом прокурор читала, делала паузы и изображала, что ее голос дрожит.
А я хочу напомнить об этом важном эпизоде нашей страны: когда-то в Краснодарском крае под крышей Генпрокурора действовала банда, которая терроризовала станицу, насиловала школьниц. Но поймали их только после того, как они вырезали целую семью, убили взрослых и детей, сложили во дворе, подожгли, а новорожденного ребенка бросили в этот костер. И это случилось, потому что за ними стояла прокуратура, члены партии «Единая россия».
И этот эпизод вы не хотите зачитывать...
Навальный обращается к прокурору: И голос не дрожит, хотя это фашистское преступление.
Вы готовы обслуживать этого огромного хряка, который засунул морду в нефтедоллары, потому что надеетесь, что и вам перепадет.
Показывают репортаж по телевидению, вижу по телевизору, как ветерана снимают, он в трусах на диване, рядом внук и в глазах — счастье, думает: «Я наконец-то монетизировал дело», за кадром, наверное, Маргарита Симоньян и говорит: давай, дед, не рыпайся, а ветеран лежит, и у него на лице написано: «Что вообще происходит?» А они: «Нормально, так трогательнее получится».
Вы этим процессом оскорбили ветерана в 10 раз хуже, чем до этого. Использовали человека, как куклу. Вы открыто подписываетесь за него, он в вашем представлении вообще не человек.
Как же за человека можно подписать 10 разных заявлений разным почерком? Для вас это просто механизм, кукла, который вы хотите использовать для себя. Я считаю, что за это вы будете гореть в аду. Но я надеюсь... вроде люди молодые... что еще и перед нормальным судом ответите за то, что сделали.
Я понимаю, что вы устроили — только что был один суд, потом — другой, чтобы вечером сказать: ну вот, Навальный сидит не потому, что скрывался от инспекции, а потому, что оскорбил ветерана, [чтобы] ездить по ушам телезрителям ерундой.
Какое-то количество телепублики вы обманете, но ваш план не сработает, огромное количество людей видит все, и им так же противно и тошно, как и мне, потому что они считают ветеранов нормальными людьми...
Судья сидит, опустив глаза, а прокурор что то пишет
Я думаю, что правда возьмет свое и каждый получит по заслугам.