В Пакистане в очередной раз заживо сгорели в поезде под сотню человек, когда семья в переполненном вагоне начала готовить завтрак на газовом примусе, а он возьми да разлейся да взорвись. Это регулярно происходит в вагонах в Индии, Пакистане, Бангладеш, Египте и все равно газовый или керосиновый примус считается необходимым спутником железнодорожного путешествия. Зачем он? В СССР все ездили на поездах куда угодно. Вокруг меня никто никогда не летал — Крым, Сочи, Ленинград, Прибалтика, Молдавия, Сибирь, Казахстан — зимой и летом поезд, чаще плацкарт. Летал одноклассник, у которого дедушка был таджик (тогда это не значило ничего, кроме того, что он живет далеко, там где горы и фрукты), а папа офицер КГБ и, наверное, имел доступ к служебным билетам. Расстояния у нас не меньше, чем в Пакистана или Египте, и даже Индии. Больше. Но никто не раскладывал на полу вагона примус на газете и не начинал варить гороховый суп и жарить картошку.
Картошку брали с собой вареную, с укропом, в фольге, хорошо промасленную, разворачиваешь, могла потечь, крупную соль — отдельно. Вареную курицу, или жареную, кто из деликатных, столичных мест — гриль, с вкусной бурой кожей. Яйца крутые, с посиневшей каемкой вокруг желтка, наполнявшие воздух таким же крутым, яичным, тугим запахом. Соль еще осталась от картошки, потом можно облизывать соленые пальцы. В граненом стакане, в кипятке из котла у купе проводников можно было растворить бульонный кубик, но мало кто делал, а чей просили все, в железном подстаканнике с рельефным паровозом или тепловозом, с двумя брусками рафинада, упакованными как большая конфета с поездом на фантике. Если хотелось горячего (вагон-ресторан дорого, не для того брали плацкарт, чтобы потом там, и невкусно, там больше пили компаниями или недавно сложившимися парами попутчиков и попутчиц: «Нам два коньячка три звезды, будьте любезны») на станциях в дегтярном тяжелом от шпал и колесной смазки воздухе, прокуренным вышедшими на перрон пассажирами, суетились местные бабы в платках, мужики в кепках и спортивных штанах с белыми лампасами, несли ту же картошку с маслом и укропом, но еще не успевшую остыть, курицу, пирожки с картошкой, капустой, чьим-то мясом, мороженное (его с собой никто не брал), сушенную и вяленую рыбу. К югу от Тулы летом появлялись раки. Еще южнее —сливы, дыни, арбуз. Если обратно, с юга – постепенно исчезали персики и абрикосы, орехи переходили в тягучие козинаки. Семечки в газетных конусах. Для тех, кто из вагона-ресторана — цветы.
Но примус, нет никто не брал, своего горячего никто не готовил. Не дали бы и в голову не приходило. А ведь и у нас есть роковые привычки, которые другим не придут. Дайте подумать.