Праздник Победы. Многое про него сказано, и будет сказано - всё не то. Не плохо, просто - не то. Во всяком случае когда говорят и пишут люди, которые не были на той войне, не видели её своими глазами.
Нашему поколению, родившемуся в 80х, в этом смысле повезло. Мы успели застать живых ветеранов, причём не просто глубокими стариками, доживающими свой век символами героической эпохи - но ещё достаточно крепкими мужиками и женщинами, которые могли многое рассказать, и даже кое-чему научить. Как это тогда воспринималось банально: вот сидит дедушка и вспоминает свою молодость, чуть-чуть ностальгирует, как все дедушки на свете. Конечно, мы их мало слушали - тогда, в 90е, в почёте у детей были другие герои. Яркие, красивые, суперсильные - и насквозь фальшивые. А эти, наши - были настоящие. Да кто б мог тогда это объяснить... Но мы хотя бы их видели. Наши дети - уже нет. Для наших детей они останутся кинохроникой, видеозаписями, фотографиями, книгами - и нашими рассказами. Последнее - самое ценное. Потому что видео, фото, текста в современном мире - бескрайнее море. А нас - наши дети хотя бы услышат. И, может быть, что-то запомнят и поймут.
Эти весёлые, жизнелюбивые, с совершенно особой энергетикой люди нам многое рассказали - и о ещё большем умолчали. Не хотели, понятно, травмировать нас, детей, ведь пересказать — это, в каком-то смысле сопережить со слушателем. Не говорили про оцепеняющий холод в окопах, при котором невозможно спать. Про оглушающий, никогда не затихающий грохот. Про мириады вшей, ни про рытьё траншей на морозе после многодневного марша, про многодневный слипшийся скудный паёк. Про то, как брали "языка" и добывали от него данные разведки. Про то, каково это: вернуться домой, а там - пепелище, и вся твоя деревня сожжена, а про жену, детей, стариков ничего неизвестно. Детям мирного времени этого не объяснишь так, чтобы поняли.
Иногда они вспоминали, но очень редко. Дед мой умер рано, через год после Чернобыля - сказалась старая контузия. Про чёрное небо наутро после Прохоровки и заваленный, истерзанный металлом и человеческим мясом чернозём знаю только в пересказе. А бабушка, бывшая в оккупации, пожила, но войну поминать не любила, лишь изредка рассказывая, как страшно было, когда на бомбёжку шли чёрные точки вражеских самолётов, а ты бежишь - и не знаешь, добежишь ли до бомбоубежища. Куда вернёшься ночевать - домой или на развалины. А в оккупации - как не считали русских за людей, представители "высшей расы", и лишь некоторые славяне, попавшие в немецкие войска, жалились и кормили голодающих, оборванных детей войны. Как можно было лишиться всего просто за громкое слово на родном языке...
Эта правда, жуть, нечеловеческий ужас той даже не войны, а битвы на истребление, масштаба которой не знала история - скоро уйдёт от нас безвозвратно. Когда будет похоронен последний ветеран. И последний человек, живший в ту эпоху. Но Победа, пусть даже без этой правды, которая есть неотъемлемая её часть - она останется. Потому что главное её доказательство, суть, смысл и истинная цель - то, что мы, их дети, внуки правнуки - живы. И живы наши дети. И их дети, и дети их детей смогут говорить по-русски.
