Славой Жижек
«Солярис»: Лем против Тарковского
Форма, которая содержит собственную истину до и независимо от передаваемого ею содержания, — это то, что Лакан называл «большим Другим». Скажем, если я обращаюсь к своему партнеру с должным уважением, то уважительная форма устанавливает определенное интерсубъективное отношение, которое сохраняется, даже если мое обращение служит лишь для того, чтобы обмануть партнера.
Большой Другой как таковой является чисто виртуальной идентичностью: в нем нет никакой своей глубинной истины, его истина — это сама его форма. Однако, как настаивает Лакан, «большого Другого не существует», что означает не только то, что большой Другой является виртуальным, не имеющим собственной субстанциональной реальности, но и то, что он сам по себе непоследователен/неполноценен, пронизан пробелами. Эти пробелы заполняются другой версией большого Другого: призрачным явлением большого Другого как реальной Вещи в облике так называемой Оно-машины, механизма, непосредственно материализующего наши неосознанные фантазии и имеющего длинную, хотя и не всегда респектабельную, родословную.
В кино все началось с фильма Фреда Уилкокса «Запретная планета» (1956), в котором на далекую планету переносится скелет сюжета шекспировской «Бури»: отец живет один со своей дочерью (которая никогда не видела другого человека) на острове, а затем их покой нарушает вторжение экспедиции. В «Запретной планете» безумный ученый-гений живет один со своей дочерью, когда их покой нарушает прибытие группы космических путешественников. Вскоре начинаются странные нападения невидимого монстра, и в конце фильма становится ясно, что этот монстр — не что иное, как материализация разрушительных импульсов отца против незваных гостей, нарушивших его кровосмесительный покой. Оно-машина, которая неведомо для отца порождает разрушительного монстра — это гигантский механизм под поверхностью далекой планеты, таинственные остатки какой-то прошлой цивилизации, сумевшей создать такую машину для прямой материализации своих мыслей и тем самым уничтожившей себя… Здесь Оно-машина прочно вписана во фрейдистский либидинальный контекст: порождаемые ею монстры — это реализация инцестуальных разрушительных импульсов первобытного отца, направленных против других мужчин, которые угрожают его сожительству с дочерью. Другую версию Оно-машины можно обнаружить в «Сфере» (1998) Барри Левинсона.
(дальше) 
