в черную пятницу сожжем на костре книжной ненависти книгу, которую я бы назвал худшей русской прозой XXI века, а именно Памяти памяти Марии Степановой. это как сжечь на костре ведьму, которая была самой обычной занудой, но очень хотела, чтобы все было «мистически, романтически, и чтобы все на меня смотрели». выхлоп будет почти как от настоящей ведьмы, но козлом так и не запахнет, не надейтесь.
начинаются главы романса с густых эпиграфов. зачем здесь еще и эпиграф? прально, очертить круг! и чего там? а там пушкин (кэк), льюис кэролл (двойной фейспалм) и какой-то соснора. поэт, наверное. из своих. поэтому можно просто соснора, нора сос! произведения указывать не будем, ну их на хуй. так, пушкин у нас тут, соснора. вообще всех «своих» перечислить надо. вот где у нас тут великий поэт и переводчик Григорий Дашевский? а, ну вот, на 33-ей странице? опять же, эпиграф из Брехта в его переводе, по хуй, где это место у Брехта, главное же, что это Гриша перевел.
романс поделен на части, те — на главы. смысла в этом нет никакого, это по сути все одно предложение, через запятую, части и главы не подчинены одна другой, взаимозаменяемо, хотя слабо представляю себе человека, которому было бы настолько скучно, чтобы чего-то там взаимозаменять. а еще иногда, ой, как интересно, бывает «неглава» (неглава это письма родственников, которые, даже если они настоящие, попросту скучно читать), привет московским концептуалистам, которые еще лет 40 назад от этого подустали. вообще вот кстати! есть блестящий роман Пригова про память. «Живите в Москве» называется. кто уже все понял про мамзель Степанoff, может дальше не читать, а прочитать нетленку Пригова. толку будет точно больше. весело и остро, а Мария поэт, у нее все амбивалентно, размыто, сложно и вообще память это ноша, чтоб вы понимали, одним словом, хуй просишь.
неумный автор кокетливо обозвал свой опус «роман-с», хотя на самом деле жанр этого произведения — газетный (в лучшем случае, журнальный) фельетон, и место ему в конце интеллигентского или хипстерского периодического издания, где-то рядом с объявлениями о продаже удобрений и сканвордами. но люди пишущие и алчущие внимания через какое-то время уже не могут обойтись без таких вот несмешных шуточек и каламбуров. ну вот значит представьте необязательный и пошлый фельетон и мысленно размажьте его до объема в 400 страниц меленьким шрифтом формата А5 (то есть это где-то 700, если нормальным). представили? ну вот. надо сказать, что градус повествования мадам Степанова держит ровно, на протяжении всех страниц не оставляет ощущение, что вас пытаются утопить в ванне с холодной манной каши с комочками. так что чтение серьезное, не для слабонервных. однако, поскольку сия заунывная песнь вся поется на одной ноте, страницы можно пропускать в любом количестве или же произвольно менять местами без малейших последствий.
что бросается в глаза сразу, так это аллергия на все советское, потому что это для нынешнего интеллигента все советское скопом — это фо па, мовэтон и говно. а мы, настоящие интеллигэнты пар экселланс, у нас память начинается от революции и идет в другую сторону, понятно, ты, говно? советской литературы не было вообще. ну не было и все тут. не запомнилась. и вокзал-то у Марии не Белорусский, а Брестский (когда он для тебя стал Брестским, крыса, тебе 40 с гаком лет, ну никак ты с него в эпоху, когда он был Брестским, не ездила). и такими выебонами полна эта книга от начала и до конца. все-то с прэтензией, но вот в чем фокус. можно сколько угодно выё, а язык не проведешь, потому что это язык нами говорит, а не мы им. от прихотливых и вышедших из употребления падежных окончаний и управлений (ледяною, несколькими днями спустя, ехать машиной) страниц через 15 сначала коробит, настолько они неестественны, но уже скоро их начинают размывать уебищные неологизмы (когдатошний, ар-нувошный и т. п.). так же неважно и с метафорами: очень быстро Марии надоедает называть широкую реку «большой речной водой», а женщину «женским человеком» (lol што?), становится немного легче.