он же пишет не выселили и выселили

а «по решению суда, право на это»

Не знаю

т.е. физически пендос нормально пожрать может, но метафизически христос велит не впасть в грех, поэтому нихуя хитромудрых диет, макдак и всё

with facts and logic

again and again

Церковные интерьеры на картинах Степана Шухвостова

Существование и положение элиты в каждом конкретном обществе объективно. Рассуждать о том, что она “плоха” или “хороша” можно только, сравнивая ее с другими странами или другими периодами истории той же страны. Но в конкретном обществе ничего “лучше” нее в принципе быть не может, потому она и является в нем элитой. Можно, например, быть сколь угодно скверного мнения о французском духовенстве ХУШ в., но это не отменяет того бесспорного факта, что никакого другого социального слоя, способного с большим успехом выполнять ее функции во Франции того времени не было, можно говорить, что австрийские офицеры конца Х1Х в. никуда не годились, но на их место некого было бы поставить, можно констатировать, что советская номенклатура брежневских времен чудовищна, но никакого другого слоя, лучше нее пригодного для управления страной тогда не было, можно признать, что советская интеллигенция малообразованна и невежественна, но ни один другой слой в стране более высоким уровнем информированности не обладал, и т.д.
О качестве элиты, кстати сказать, можно судить только по среднему уровню всего слоя. Наиболее же высокопоставленные ее представители как раз не показательны в этом смысле, потому что на их положении сказываются факторы чисто личностные и, значит, неизбежно пристрастные: если при вхождении в состав элиты действуют достаточно формальные и объективные факторы (объективный уровень знаний, способности к выполнению определенных функций и т.д.), то на высших ступенях, когда выдвижение идет строго индивидуально, оно зависит от воли одного (монарх) или нескольких лиц, а, стало быть, преобладают случайные симпатии, приобретает значение умение угодить и т.д. Вот почему, например, о качестве военного компонента элиты (офицерского корпуса) следует судить не по генералитету, а по уровню полковых и батальонных командиров: дальше начинается индивидуальный отбор с широким полем для субъективных предпочтений, в ходе коего выдвигаются если не худшие, то и далеко не все лучшие. Так, скажем, средний уровень научной компетенции советских академиков (многие, если не большинство которых с 30-х годов обязаны своим положением не столько научным заслугам, сколько должностному положению и близости к партийному руководству) ниже среднего уровня следующего за ним слоя ученых.

#salery

​​Сегодня ровно год, как ушёл из жизни Константин Анатольевич Крылов. Часто можно услышать, что смерть Крылова — невосполнимая потеря для русского движения, для русской литературы и публицистики. Безусловно, это так. Но к этому определению есть что добавить.

Как философ и писатель Крылов не умер, он жив и будет жить − в этом у меня нет сомнений.

Важно сохранить память о нём как о человеке — добром, щедром и жизнерадостном, порядочном и не способном к предательству. Как о мудром и вежливом собеседнике, чьё обаяние было способно пробить любых скептиков. Как о бесконечном источнике метких наблюдений, острот, мудростей и энциклопедических знаний.

При этом он был абсолютно непреклонен в принципиальных для него вопросах. Не умел подлизываться, угождать и идти на компромиссы с совестью. Поэтому имел проблемы с государством. Он должен был учить студентов, а не отбиваться от идиотского и полностью надуманного обвинения по 282 статье.

Мы мало общались живьём — но и этого мне хватило, чтобы оценить масштаб личности, чтобы проникнуться к нему огромным уважением и симпатией. А рассказы людей, которые знали его близко, только укрепили это чувство.

Страну, о которой мечтал Крылов — Россию без репрессий, политической цензуры и идеологической зашоренности, где русские люди жили бы свободно, сытно и счастливо — нам только предстоит построить. А интеллектуальная значимость крыловского наследия по мере приближения к счастливой, свободной и богатой России будет только возрастать. Но работы нам предстоит немало.

Значит, будем работать. Без Константина Анатольевича как человека, но с вечной памятью о нём.

Итог правления Юстиниана пытался охарактеризовать император Юстин Второй:

«Мы нашли казну разоренной долгами и доведенной до крайней нищеты, и армию до такой степени расстроенной, что государство предоставлено беспрерывным нашествиям и набегам варваров»[134]

В Эпоху Просвещения преобладал отрицательный взгляд на итоги правления Юстиниана, одним из первых выраженный Монтескьё в его «Размышлениях о величии и падении римлян» (1734).

Но дурное правление Юстиниана — его расточительность, притеснения, вымогательства, неистовое стремление к строительству, переменам, преобразованиям, — жестокое и слабое правление, ставшее ещё более тягостным вследствие его продолжительной старости, составляло действительное бедствие, смешанное с бесполезными успехами и суетной славой.

Ракетная пусковая установка ХАМАСа в жилом квартале.

Очень не хватает Константина Крылова. Причем не хватает именно в связи с изменением моих взглядов на монархические: Константин Анатольевич был бы, конечно, со мной полностью не согласен, и мы бы с ним спорили до хрипоты: он считал манифест 1905 года главным русским документом, я же считаю манифест капитуляцией в этнической войне. Представляю, как я его сейчас еженедельно зазывал бы к нам на стримы, чтобы обсудить очередную появившуюся идею, и как бы изо всех сил пытался склонить его в царизм. В отличие от моих нынешних оппонентов, Константин Анатольевич всегда все идеи и концепты рассматривал не только с идеологической, но и с технологической точки зрения (полезно ли это русским, можно ли это использовать на пользу русским) - и представляю, какие у нас сейчас были бы яростные баталии «царизм как сумма социальных технологий».

Но Константина Анатольевича вот уже год как с нами нет. И не с кем хорошенько, от души, поспорить. И никого не хочется звать на стримы, чтобы спорить, обсуждать, переубеждать. И, дописав очередной программный текст и механически подумав «Надо Крылову кинуть, интересно услышать его критику», а потом «Ах, блядь», раз за разом испытываешь глухую тоску.

https://youtu.be/tXlx2GYimHs

«Почему РФ — не Россия» — так называется книга историка Сергея Волкова.

Русские националисты всегда стремились подтвердить этот тезис. Писал об этом часто Констатин Крылов. Он любил Россию и жаждал её возрождения. РФ Крылов ненавидел и жаждал её уничтожения, о чём откровенно говорил:

«Уничтожение Российской Федерации как государственного образования является первой, главной и единственной целью не только русского политика, но и всякого разумного русского человека, озабоченного судьбой своих детей». (http://www.postcrisisworld.org/mneniya/p…).

Понятно, ЧТО именно Крылов имел ввиду под «РФ». При этом он чётко различал отношение к России либералов и консерваторов (к коим относился сам, хотя последние лет 15 называл себя только националистом).

В 2002 году Крылов писал:

«... никакие западные либералы не ставят под сомнение само существование своих государств и народов. В России же сомнения в том, "нужна ли нам Россия", являются весьма актуальной (скажем больше - самой актуальной) либеральной темой.

Разделение на "русских консерваторов" и "русских либералов" проходит именно здесь.

Грубо говоря, русский консерватор исходит из того, что Россия должна быть, причём безусловно и независимо от любых обстоятельств. Либерал же исходит из того, что России быть не должно - или, как вариант - что её существование возможно допустить только на определённых (как правило, очень жёстких) условиях <...>

В связи с этим, кстати, любой человек, утверждающий, что "в некоторых условиях уничтожение России возможно и желательно", есть либерал...» (https://krylov.cc/blog/2002/05/03/1218)

Человек настроенный «антикрыловски» скажет, что то было говорено в 2002-м, а в 2011-м Крылов переменился, стал либерален и призывает к уничтожению России.

Крылов ни в чём не переменился. Он смещал акценты, но его "система мнений" (так назывался его ЖЖ) оставалась на протяжении двадцати лет неизменной — в том числе в отношении к России, которая "должна быть", и к РФ, которой быть не должно.