Вообще интересно, насколько безумные законопроекты становятся все более безумными и более людоедскими, и насколько законодатели в любой момент готовы отпрыгнуть и сделать вид, что НИЧЕГО ВООБЩЕ НЕ БЫЛО.
Эти игры с реальностью — это же чудовищная, патологическая безответственность. За наш, заметим, счет. За наш общий счет. Нельзя менять реальность для подданных, а потом ехать на виллу на лазурном берегу. Или менять реальность для телезрителей, а потом ехать домой по пробкам.
В какой-то момент все начинают жить в этой реальности, где российский министр культуры (КУЛЬТУРЫ!!) сообщает, что «вы думаете, бывают такие стартапы, что сидят студенты, что-то разрабатывают, а на них сваливаются миллионы? ПОНЯТНО, ЧТО ЭТО ДЕЛАЕТ ЦРУ, ЧТОБЫ ВЛЕЗТЬ В МОЗГИ ЛЮДЕЙ!»
Я раньше думал, что они притворяются — но нет, они все так реально мыслят, эта конспирология и эта идеология осажденной крепости реально засасывает. Это не мы себя плохо вели — это нас подставили, да еще и сфотографировали в неприличном виде. Надо запретить фотоаппараты и журналистов.
Это безответственность, совершенно дремучая. Глава Russia Today во всеуслышание заявляет, что «на свободных выборах в России к власти придут фашисты, которые меня повесят». Из этого почему-то, в какой-то волшебной логике следует, что кто бы ни выступал за свободные выборы — в этой картине мира он будет пособником фашистов.
Эти люди живут в своей реальности, и каждым законопроектом, каждой телепередачей пытаются загнать всех жителей России и ближайших окрестных стран все дальше и дальше в эту новую реальность.
Нет уж. Я помню, как выглядела реальность без этого вот, я помню как она должна выглядеть. Оказалось, что если встать и сказать «ВСЁ, ХВАТИТ, ДАЛЬШЕ БЕЗ МЕНЯ» — то сначала станешь уголовником, потом останешься без имущества и возможности въезда в Россию, а потом и без сайта (опять же, в России).
Ну уж нет. Россия не находится в осаде. Это называется иначе. Это называется hostage situation. Правители России бравирует тем, насколько плохо они могут сделать собственным гражданам, чтоб чужие боялись. Граждане, я смотрю, готовы пугать чужих до последней капли крови. Своей.