Полезный пост о том как читать научные новости

https://t.me/trueresearch/767

​​«Призраки усталого капитализма», Кирилл Кобрин

Замечал кто-нибудь, что афоризм про пророка, отсутствующего в своём отечестве, в случае России говорит не столько о нежелании сограждан признавать таланты друг друга, сколько буквально констатирует факт – как только человек получает статус пророка, он из нашей страны сваливает?

Не в последнюю очередь это касается Кирилла Кобрина, живущего то в Риге, то в Лондоне. Поклонники журнала Rīgas Laiks его, конечно, знают. Кобрин – это, без сомнения, самый талантливый русскоязычный эссеист из всех живущих (пусть и не в России), грек среди римлян.

Возможно, он бы не согласился со мной, так как авторы его склада, как правило, не соглашаются со взглядами авторов склада моего. Накладные разные. Однако выход каждого сборника его эссе, посвящённых или какой-то узкой теме, вроде рассказов Конан Дойля или культуре в более широком смысле, это событие.

Большинство книг имеет смысл читать ради того, чтобы узнать что-то новое, меньшинство – ради развития собственного чувства стиля. Но эссеистика, жанр, который способен закрыть обе эти задачи и тексты Кобрина в этом смысле – образец. Тем более, что для большинства авторов нон-фикшена хорошо оформленная кросс-дисциплинарность остаётся непозволительной роскошью.

В новом сборнике кобринских эссе, изданных «Кабинетным учёным», собраны девять текстов, единой темой очевидно не объединённые. Тут, скажем, есть текст, про анабасис (от «Анабасиса» Ксенофонта, рассказывающего о возвращении в Грецию отряда наёмников-гоплитов) Чехословацкого корпуса и латышских стрелков.

Рецензия на «Revolting Prostitues», книгу двух секс-работниц и активисток, посвящённую убийствам проституток. Исторический портрет латвийского городка Стренчи. Или пространный комментарий на песню «Waterloo Sunset» группы The Kinks. И так далее.

Пересказывать их содержание бессмысленно, это какая-то нездоровая конкуренция с автором. Но если вы давно уже хотите познакомиться с другим просветительством, отличным от привычного дидактического «это вот так и никак иначе», прочитать что-то изящное и глубокое, эта книга то, что вам нужно.

Книжный шкаф is the message, если вы ещё не поняли. Он давно такой, но в ковид его роль возросла, потому, что нет лучше фона для зума, чем шкаф.

New York Times проанализировала корешки книг, которые выставлялись в книжных шкафах разных звёзд и селебов, на предмет того, что они хотят сказать своим книжным шкафом миру.

Губернатор Мичигана Гретхен Утмер, мать пятерых детей, которую в начале года едва не похитили локальные ополченцы из организации «Росомаховы дозорные» читает, например «Grit, Noise, and Revolution», исследование истории рок-сцены Детройта (Игги Поп оттуда).
Джефф Безос читает Харари и Даймонда. Ну, это как раз не удивительно.

А вот у Джулии Луи-Дрейфус, которая Кристин из «Новых приключений старой Кристин» и «Вице-президент», поставила полку “The New Complete Dog Book” - главный справочник Американской ассоциации собаководов. Хорошая, наверное, книга, надо почитать.

Единственная церковь, которая даёт свет — это горящая церковь.

https://t.me/varlamov_news/20959

“Или со многими падеся, с мужским и женским полом, или в чрезъестественная согрешения впадеся или с четвероногим в пиянстве». (Чин покаяния. Рукопись  XVI столетия).

Украшаем офис к рождеству

Песики🤪

https://t.me/mosnow/10347

Ещё одна изумительная бумажка из серии «жизнь детей лейтенанта Шмидта». В.Бонч-Бруевич обращается к Александру Фадееву с просьбой помочь жене внука (!) Гоголя. Фадеев наверху слева пишет «прошу разобраться». У Гоголя, как известно, не было ни жены, ни детей)))

Тема эта https://t.me/krispotupchik/2466 тем более интересна, что в бумаге речь идёт не о жене, а вдове внучатого племянника Гоголя. Неужели Бонч-Бруевич не знал об этом?  Очевидно, прекрасно знал. А вот Фадеев, чья резолюция в правом верхнем углу, не знал. И если бы Бонч-Бруевич Фадееву написал правду ("вдова внучатого племянника"), Фадеев бы и пальцем не пошевелил. А вот для жены (!) внука классика - пошевелил бы. Тем более - в год 140-летия великого писателя.

А помните, как в политических целях начинали использовать ЖЖ, Вконтакте, твиттер, перископ и другие платформы, которые поочередно взлетали и гасли? Как раздражали тонны этого ужасающего «креатива», который обрушивался на головы несчастных пользователей, забредших туда выложить своего котёнка, одетого в костюм младенца.

Теперь лапки политтехнологов потянулись и к Тиктоку. Значит, будут «сетки», методички, темники. Как это будет выглядеть, легко представить (и очень не хочется), однако есть одно «но». У зумеров отличный иммунитет к таким вещам. 99% из них не будут марать себя политикой, даже если предложат большие деньги, потому что это совершенно другое поколение, которое, замечу, эти самые политтехнологи годами убеждали, что политика это отстой для бумеров. Уже ютуберы эпохи Марьяны Ро вяло соглашались в чём-то подобном участвовать. А эти молодые люди вряд ли даже дослушают тз до конца.

Но пиарщиков вряд ли это остановит. Пока Тикток в глазах заказчиков — это такой чёрный ящик, в котором абсолютно непонятно, что и зачем происходит, но все якобы активно пользуются этим сервисом — до тех пор можно будет несколько бюджетных сезонов освоить. Говоря по-русски, это хайповая площадка, несите ваши денежки.

Ну ладно, ок, хайповая, давайте значит зайдём туда… чтобы что? Повысить эффективность привлечения населения на выборы? О какой эффективности контента может идти речь? Как её измерить? Какие KPI ставятся? И насколько вообще велик шанс, что аудитория будет смеяться не вместе с вашим контентом, а над ним?

Отдельно доставляет, с каким серьезным лицом обсуждают «политические кампании в Тиктоке» и автор статьи «Медузы», и его «эксперты». Кальянный рэп «Развиваем Прикамье» — ну ок, бумеры. Хотя определенная польза от таких текстов есть — как представлю, что журналист Перцев все тиктоки «развиваем Прикамье» посмотрел, аж на сердце тепло становится.

Перед питерским гран-локдауном решили с подругой смотаться в Эрмитаж. Джань Хуаня уже, к сожалению, нет. Пошли к импрессионистам в Главный штаб.

Совсем не ожидала там встретить любимую свою картину Арнольда Бёклина — «Остров мёртвых». Вообще, их от пяти до семи, в зависимости от того, что вы признаёте в качестве оригинальной работы. Я знала, что в России одна из них есть, но думала, что лежит в запаснике: все же Гитлер её любил, Ленин (но у этого была просто репродукция). У нас же артефакты с таким идеологическим провенансом любят не очень. Кстати, меня до сих пор мучает загадка судьбы коллекции трофейных рогов Геринга. Он любил охотиться в манере Анны Иоанновны. Это когда бухим шмаляешь в животных в загончике. И коллекционировал только необычные, уродливые аномальные рога. По Климову всё. Где-то, говорят, пылится эта коллекция в подвалах фондов. А ведь вполне можно было бы приладить их где-то в очередном храме православного мужества.

Но вернёмся к «Острову мёртвых» Бёклина. С ним всё непросто. Это такой исторический случай, когда персонаж, талант и эпоха умудрились сойтись в одной точке. С одной стороны — эпоха Романтизма, которая ещё не разваливается под модерном, но уже с серьёзным лицом, как Байрон, про вампира не напишешь. С другой стороны, Бёклин, который хоть и был одержим смертью, мог писать что-то вроде «Несса и Деяниры». А мог написать свой автопортрет со смертью.

Но, что характерно, смерть работы Бёклина не призывают, а просто проговаривают. Из-за того, что ты знаешь, что Смерть постоянно присутствует, она не пугает и не имеет над тобой власти. Речь идет о призыве жить, но при этом помнить о смерти. То самое memento mori, которое шепчут на ухо римскому триумфатору.

«Остров мёртвых» — наиболее полное выражение этой ситуации. С одной стороны, глубокая, романтическая картина, которую художник пишет после смерти дочери. Она затягивает. Но с другой стороны, он пишет её пять (!) или семь (!!) раз. При этом один из них — вместе с сыном. У нас как раз такая. И эта картина в XIX веке висела буквально везде. В доме каждого порядочного бюргера. То есть, это довольно коммерческий проект, а коммерческие проекты — они по определению жизнеутверждающие.

Это в ней и хорошо, что она точно резонирует с сознанием постромантика, который, конечно, склонен к драме и мифологизации мира, но помнит, что в реальной жизни всё работает не так.

Бёклин, как романтик, умеет создавать атмосферу. Ведь ясного сюжета в картине нет. Есть фигура, ещё одна, гроб и остров, который в общем-то невозможен. При этом, глядя на неё, ощущение тревоги перманентное. Ты смотришь и беспокоишься, что-то нехорошо скребется в груди. Хрен знает, что там на острове. Может, полное забвение, а может жизнь вечная. Не зря же он так похож на храмовый портал или ворота.

В эту картину смотришь как в бездну. Считается, что это самый выразительный образ смерти в искусстве, поэтому эту картину так любили и Фрейд, и Дали, и опять же Гитлер. И Лимонов посвятил ей очерк в книге «Мои живописцы». В эпоху медийных эпидемий такие образы вновь обретают популярность.

Поиграли с Кирой в Эрнана Кортеса

Из воскресных походов в книжные магазины.

Каждый раз столько открытий из мира современной детской литературы. Слава богу, я повзрослела раньше, чем появились такие сказки.

Читаю сейчас: книжка про капитал и книжка про его врагов.

Прошла по билету Авена

Однажды Хэмингуэй поспорил, что сможет написать самый короткий грустный рассказ.

https://t.me/bbbreaking/74963