Уважаемый (кроме шуток) канал
t.me/shadow_policy продолжил отрабатывать версию о возможном теракте в Магнитогорске с участием шиитской террористической сети, состоящей из выходцев из Таджикистана. Из-за чего случалась некоторая заочная полемика.
Прежде всего я не верю в теракт. Кто и зачем раскручивает именно такую версию, мне не ведомо.
И при всем уважении к неизвестным мне, но безусловно умным, авторам канала SP, мне версия про таджикских шиитов-террористов кажется натягиванием совы на глобус. Я не писал, что «связей с современным Ираном и шиитским террором нет». Конечно есть. Хизбалла или «Амаль» - ну самые прямые связи же. Я же писал именно про связи с исмаилитами, особенно с памирскими. И тут следует кое-что объяснить.
Прежде всего, конечно же влияние Иран на Таджикистан есть, и отрицать его бессмысленно. Но повторюсь, основная масса таджикских шиитов – это исмаилиты. При этом памирский исмаилизм, очень и очень специфичен, он очень отличается не только от шиизма, но и от даже иранского и афганского исмаилизма, поскольку в нем осталось много чего от древних памирских религий. Еще в конце 19 века у памирцев существовали и вера в переселение душ и почитание луны и солнца. Внутри памирского исмаилизма есть свои течения, и среди них основное панджтани (пять святых) наиболее широко распространено. «Пять святых» - это почитание собственно пророка Мухаммада, имама Али, его дочери Фатимы и внуков Пророка - Хасана и Хусайна. Символ «панджтани» - это рука с расставленными пятью пальцами. Я к чему это так подробно пишу? А к тому, что памирцы находятся под влиянием не Тегерана, а Ага-хана и всей его сетевой структуры.
Причем Памир, точнее ГБАО, для Душанбе еще в годы СССР был в силу религиозной специфики регионом проблемным, склонным к сепаратизму. В конце 80-х в Таджикистане появилась отдельная «памирская» политическая партия, «Лали Бадахшон», в начале гражданской войны возникли свои, памирские отряды самообороны, а к 1993 году ГБАО превратилась фактически в территорию, отрезанную от остального Таджикистана. Власть была в руках полевых командиров. По факту Памир выживал сам, за счет, во многом, наркотрафика. Еще в конце 90-х ГБАО оставалась под контролем полевых командиров, а не официальных властей. И если уже говорить о наркотрафике, то он конечно был завязан на лидеров памирских исмаилитов, а никак не на узбекских полевых командиров, вроде Джумы Намангани. Самый яркий из них Абдумалон Айембеков ( он же Леша Горбатый). Он был главным наркобароном Памира. Айембеков фактически построил дорогу, по которой возили в Киргизию наркотики, а оттуда продукты голодающему Памиру. Он сделал все, чтобы не пустить на Памир и правительственные войска и боевиков Объединенной оппозиции, став отцом местного сепаратизма. Его убили в 94-м году. Но дело его живо по сей день.
Летом 2012 на Памире почти две недели шла небольшая война. Зарубились местные боевики и армия. Погибли официально погибли 12 военных и 30 боевиков. Неофициально счет на сотни с обеих сторон. А началось все с того, что на Памире убили генерала Абдулло Назарова, начальника регионального управления Государственного комитета национальной безопасности (ГКНБ). А убил его, якобы, подполковник пограничных войск, уроженец Хорога Толиб Айембеков. Брат Леши Горбатого, один из четырех теневых лидеров Памира, и глава наркоклана. То есть Памир как был, так и остался регионом, где власть Душанбе сильно ограничена, а реальная власть в руках наркобаронов и исмаилитских лидеров.
