«Что это за мистификация, мой любезнейший Петр Иваныч? Вы пишете повести! Да кто ж вам поверит? И вы думали обморочить меня, старого воробья!.. »
А.Гончаров. Обыкновенная история.
Тут «режиссер» Богомолов разразился «манифестом», который все горячо принялись обсуждать и комментировать. С несколькими людьми я успел поспорить на тему, он ли писал этот текст и, убежденный, что он этот текст в лучшем случае читал, остался в одиночестве. А обсуждать текст, который человек не писал, а воспроизвел, странно и бессмысленно. Это все равно что с курьером Яндекс-доставки всерьез спорить о качестве доставленных им из ресторана блюд.
Почему не Богомолов автор текста? Я историк, среди преподаваемых мною курсов есть и курс источниковедения. То есть мне знакома методика работы с источниками и их анализ. Определение авторства источника – одна из ключевых задач историка и решается она, в частности, путем сопоставления наших знаний о предполагаемом авторе с текстом самого источника. Любой источниковед знает, что хороший, яркий, глубокий текст (а перед нами именно такой текст) не рождается «вдруг», «внезапно» - историческая наука не признает глоссолалий, озарений и визионерства.
Предполагаемый автор, обладающий слогом, возможностями, имеющий что сказать, обычно не держит все это втайне. Поэтому к рассматриваемому тексту всегда ведёт несколько тропинок – письма, заметки, очерки, рассуждения, выступления, зафиксированные тем или другим способом. По ним, как по черновикам, виден творческий рост автора, совершенствование его инструментария, поиск стилистики, набор аргументов. В представленном тексте есть интеллект, знание, способность к серьезным обобщениям, особый авторский стиль, искусство метафоры, текст отличает хороший литературный язык.
А теперь пришло время обратиться к «автору» Богомолову. Ни одного (!) текста, хотя бы примерно равного этому, у него не было никогда. Он никогда не рассуждал о сложных проблемах, цивилизационных противоречиях, культурных и ментальных разрывах. В своих интервью (пришлось посмотреть и почитать) он говорит примитивным, односложным, плоским языком, без малейших отсылок к чьим бы то ни было авторитетам. Его «спектакли» поражают убожеством стилистического мазка, текстового оформления, сюжетным мелководьем, отсутствием средств эстетической выразительности, компенсацией чего всегда становятся обнаженные зады.
То есть написать «Европа решила кастрировать сложного человека. Кастрировать его темную природу, навсегда замуровать его бесов», «в Новом этическом рейхе человека натаскивают на любовь и лишают права свободно ненавидеть» Богомолов не мог по определению.
Но есть один человек... Этот человек имеет с Богомоловым очень хорошее знакомство, проявлявшееся даже через сценические образы. Этого человека зовут В.Ю.Сурков. И он пишет именно так. Я читал все, что он писал, с большим удовольствием. Глубина метафор, отсылки к сложной музыке и концептуальному кинематографу, любовь к необычным заголовкам, особый, личный, авторский стиль, отличающий человека, пишущего давно и в разных жанрах – все это неприкрыто присутствует в данном тексте.
Сходство проблематики предыдущих текстов и этого («Не пора ли подумать о нестабильности», «Долгое государство Путина», «Кризис лицемерия» - это о том же), интерес к феномену смерти и проблеме бессмертия, рассуждения о судьбах Европы… «Новый рейх объявил войну смерти. смерть непредсказуема и божественна… странный и мистический знак войны Нового рейха со священной тайной жизни и смерти, явленной в Кресте» - так пишет и говорит Сурков, но не Богомолов.
Кроме того, сам жанр Манифеста напоминает о тех временах, когда стратегиями, тенденциями, идеями управлял Сурков, это навеяно оттуда. Наконец, страсть к мистификациям, желание вселяться в стили, направления, идеи, наконец, в самых тесных для такого вселения людей - это стиль только одного человека.
И последнее. Истерика либералов, комментарии аж Пескова придают картине недостающую завершенность. Искушенные, обладающие чутьем, они все поняли и распознали сразу.
И слава Богу.
