Правовая позиция компании Telegram основана на нескольких доводах:
1. Контроль переговоров может осуществляться лишь во исполнение и на основании судебного решения. В данном деле ФСБ России не представила ни компании, ни суду судебные решения, позволяющие убедиться в наличии законной цели, оснований и в соблюдении порядка ограничения конституционных прав граждан. Таким образом, оснований полагать, что указанные в запросе телефонные номера действительно существуют, принадлежат каким-либо физическим лицам, которые являются пользователями Telegram, а главное, причастны к какой-либо преступной, а тем более, террористической деятельности, нет, кроме голословного утверждения ФСБ, которому по какой-то причине мировой судья безоговорочно поверил.
2. ФСБ России изначально было известно, что запрашиваемая информация (связанная с расследованием уголовного дела, может находиться у иностранной компании. То есть судебные решения о контроле переговоров по делу об особо тяжком преступлении должны быть исполнены на территории другого государства иностранным юридическим лицом. Для таких случаев существует установленный уголовно-процессуальным законом и Европейской конвенцией о взаимной правовой помощи по уголовным делам порядок. Он не предполагает исполнение судебных решений и обращение с запросами непосредственно в адрес иностранных юридических лиц. Такие действия ФСБ России, связанные с обходом официальных процедур о взаимной правовой помощи по уголовным делам, дали основания компании сомневаться в законности требований этой службы.
3. Запрос не предполагал альтернативного способа контроля переговоров, интересующих ФСБ лиц, например, предоставление расшифрованной переписки. Служба настаивала именно на предоставлении ключей декодирования. Однако предоставление именно этой информации создавало реальную угрозу для неопределенного круга лиц по контролю их переписки. Технической особенностью в данном деле является то, что, если бы даже существовала возможность для третьих лиц расшифровать данные и контролировать переписку абонентов, указанных в запросе, это могло бы обеспечить доступ к переписке всех пользователей сервиса. Фактически ФСБ просит создать возможность декодирования сообщений всех пользователей Telegram, однако безопасности коммуникаций угрожало бы не только предоставление ФСБ ключей декодирования, но даже самое существование таких ключей.
4. Суд первой инстанции даже не стал проверять, располагает ли компания сведениями, интересующими ФСБ России. В мессенджере режим «секретных» чатов реализует шифрование, при котором лишь отправитель и получатель обладают общим ключом (end-to-end шифрование) для пересылаемых сообщений. Сообщения в секретных чатах не дублируются на сервере компании и не расшифровываются администратором сервера. Таким образом, компания и не могла исполнить данное требование ФСБ.
5. Мировой суд судебного участка №383 Мещанского района г. Москвы не имел права рассматривать данное дело. В случае совершения административного правонарушения на территории России иностранным юридическим лицом и невозможности производства процессуальных действий с его участием на территории России все материалы возбужденного и расследуемого дела об административном правонарушении передаются в Генеральную прокуратуру РФ, которая решает вопрос об их направлении в компетентные органы иностранного государства для осуществления административного преследования.
6. В судебном заседании не принимал участия ни представитель ФСБ, ни прокурор, ни назначенный защитник, ни свидетели. В административных делах не бывает и секретаря судебного заседания. Судья провел заседания и вынес решение в буквальном смысле в гордом одиночестве, не задавшись ни одним вопросом, не поставив под сомнение ни один довод. Суд первой инстанции, приняв «на веру» данные, представленные ФСБ России, провел судебное заседание по делу, затрагивающему интересы 100 млн. человек, в отношении иностранной компании с капитализацией свыше 1 млрд. долларов США без единого участника и вынес обвинительное постановление.
