Статья одного из наших уважаемых авторов о "национальном капитале".
Капиталистов нечасто включают в национальные пантеоны и утверждённые государством для общественного пользования, хотя развитая и разнообразная экономика – один из столпов независимости народа, наряду с боеспособной Армией и живомыслящей интеллектуальной элитой. Современные русские националисты тоже любят говорить о формировании класса старых денег и национального капитала. Однако, несмотря на то, что среди русских есть миллиардеры, владельцы заводов, газет, пароходов, националистов среди них нет. То же самое касается и влиятельных этнических русских – руководителей государственных корпораций. Нельзя сказать, что эти люди обделённый влиянием или не способны продавливать необходимую им государственную политику. История с облигациями РосНефти и Фондом Национального Благосостояния – тому пример. Я думаю, за всем этим нет никакого злого умысла, национализм и независимая национальная инновационная экономика им не интересны в деловом плане. И в этом их ключевое отличие от американских и немецких национальных капиталистов.
Если открыть список богатейших россиян и вычленить из него этнических русских, то быстро выяснится, что их активы, по большей части, - добыча сырья и его первичная обработка, вроде производства стали или простейших химикатов. Никаких гигантов машиностроения, гениальных компьютерщиков и Элонов Масков в списке нет. Белою вороною смотрится Галицкий, владеющей сетью магазинов. Ещё одним объединяющей характеристикой производства наших миллиардеров является его экспортная направленность. В России попросту нет внутреннего рынка, способного поглотить и переработать такое количества топлива, удобрений и металлов. Кроме того, большинство крупных, прибыльных российских компаний, как частных, так и государственных, кредитуются вне России и широко пользуются услугами нероссийских поставщиков оборудования. Это ни в коем случае не их вина и не говорит о том, что они плохие бизнесмены или плохие люди. Они не виноваты, что в России они не могут получить дешёвый кредит, и удобрения они не продают русским крестьянам не от злобы, а просто от того, что российское сельское хозяйство не имеет средств за эти удобрения платить. Наоборот, многие из них вполне достойные и успешные деловые люди, которые честно стремятся к прибыли – как и любые другие экономические агенты.
Немецкие и американские капиталисты мыслили совершенно в том же экономическом ключе, но эффект от этого был совершенно другой. Причина этому – другая генеалогия их богатства. Я бы разделил немецких и американских капиталистов на две большие группы. Первая накопила свои капиталы в рамках индустриальной погони за Великобританией в XIX веке. Вторая заработала на черед научно-технических революций в веке XX: озолотились на химии и ранней электронике, а американцы на высоких технологиях и интернете. У обоих групп был прямой интерес в сильном и богатом национальном государстве. Немецкие и американские капиталы, образовавшиеся на стали и угле в XIX веке, в начале своего пути, ориентировались на внутренний рынок, создаваемый государственной деятельностью в рамках догоняющего развития. Круппы и Тиссены были заинтересованы в сильной Пруссии и Большой Германии, потому что таким образом создавался, защищённый от мощной Британской промышленности рынок, где они могли бы сбывать свою сталь и машины. Точно так же американские сталевары и машиностроители нуждались во внутреннем рынке и государственной тарифной защите от Британской индустриальной мощи. Импортные пошлины на сталь доходили в США 19 века да 100%, а предприниматели были прямо заинтересованы в том, чтобы государство было сильным и богатым, потому что именно внутри страны они получали основные свои доходы. Национальное государство было необходимо немцам для того, чтобы расширить рынок – одно дело торговать внутри Пруссии, другое – внутри единой Германии. В США же расширение территории и укрепление нации значили строительство железных дорог, паровозов и расширение ресурсной базы производства.