Допрыгались: американский n+1 тоскует по временам советского Союза писателей и иронически призывает возродить его вместе с практиками отсылок писателей в «санатории», чтобы спасать от твиттер-зависимости и компульсивной слежкой за читательскими ревью на Goodreads
https://nplusonemag.com/issue-36/the-intellectual-situation/smorgasbords-dont-have-bottoms/А вообще смешного мало, конечно. Писатели вынуждены заниматься самопродвижением вместо работы над текстами, потому что издательства заняты поисками новых книг и почти не имеют средств на продвижение авторов. Отсюда и
заявления писателей о скрытых пристрастиях и ориентации героев их книг: чтобы хоть как-то привлечь внимание читателя.
Американская книжная индустрия 2010-х была озабочена борьбой с разрастающимся монополистом. Издательства сходились в слияниях и поглощениях, шли на картельные сделки, урезали штаты, боролись за электронное представительство, лишь бы насолить Amazon. Но Безосу с его мультимедийным гигантом на все это было плевать с высокой колокольни. К новому десятилетию «Амазон» вышел, контролируя половину рынка бумажных книг, 80 % электронных книг и почти весь рынок аудиокниг. Крупнейший ритейлер стал крупнейшим издателем, который недавно переманил) к себе Дина Кунца и Патрисию Корнуэлл. В итоге сеть книгопродажи Barnes & Noble, которая была главным монстром рынка девяностых, оказалась на грани разорения: спасать ее из Британии вызвали самого Джеймса Гонта, который сначала успешно вывел на рынок свой Gaunt Books, а затем спас таких же тонущих Waterstones.
В итоге – да, рыноченк порешал, и все гонятся за быстрой прибылью. Нет ни профессиональной редактуры, ни фактчекинга, а сотрудники издательств перерабатывают за низкие ставки, которых не хватает даже, чтобы заплатить аренду – реалии современного книжного рынка.
В своем выступлении в 1980 году по вопросу регулирования слияний на книгоиздательском рынке, Эдгар Лоуренс Доктороу предупреждал: вместо качества издатели на сильно монополизированном рынке будут гнаться за количеством. «Но где же запрос на хороший вкус, на модели социального изменения, на грамотную политическую позицию, высокий интеллект?» – вопрошал Доктороу.
Теперь даже запрос на инклюзивность превратился в просто еще один тренд в индустрии, резюмирует автор заметки. Иначе и быть не может: никакого разнообразия и эксперимента не может быть там, где монополизированная индустрия движется за быстрой прибылью: от одной идеи к другой, которые сменяют друг друга просто в силу закона рынка. За этими трендами стоит пустота.
Что же делать? Колумнист упоминает, что было бы неплохо, конечно, разделить книготорговлю Амазона от его же самиздата в независимые компании и ужесточить антимонопольное законодательство, но администрация Трампа на это не пойдет. А вот если Penguin Random House отзовет разом все свои книги из Amazon в пользу собственной торговой сети и других сетей и независимых книжных, а призыв ничего не покупать у Amazon подхватят издатели и писатели – вот тут-то крупнейшей монополии придется несладко. Довершил бы дело закон о фиксированной издательской цене по французской модели, который робко призывали ввести и в России: таким образом, издатели перестанут разоряться из-за демпинговых цен, вводимых онлайн-ритейлерами. На аналогичных условиях живут Аргентина, Мексика, Испана и другие страны – осталось позаимствовать опыт.
Но если сорок лет назад Доктороу выступал в Сенате, то сегодня поднять голос против Амазон некому, а пора бы.
Как, впрочем, и у нас в аналогичных практически рыночных условиях.
