Сегодняшнему читателю ленты фейсбука (там ведь все — авторы), может показаться невероятным факт, что ни одно из изданий Иоганна Гутенберга не было им подписано. Уж небольшой-то колофончик, уж на B42 (так в литературе называют самый известный шедевр мастера —
42-строчную Библию) мог бы поставить подпись!
Но подписей нет. Почему — загадка, которую могли бы разрешить разве что новые печатные находки с указанным авторством. Но до той поры учёные выстраивали (и эта работа продолжается) дорожку к истине, опираясь на сторонние факты и косвенные свидетельства — и вот тут-то начинается самое интересное.
К примеру, уже в Новое время бытовала гипотеза, что Гутенберг не ставил подписи на книгах и других печатных вещах, потому что мог не понимать значения своего изобретения, либо это было некий религиозный принцип. Но исследователем известно, какое в те времена придавалось значение авторству серьёзного изобретения. Это видно, например, по указу
Карла VII, который отправил ювелира (а впоследствии
великого словолитчика) Николя Йенсона в 1458 году не просто в Майнц, где уже вовсю гремела слава Фуста (кредитора Гутенберга) и Шеффера (ученика мастера), а непременно «к мессиру Жану Гутенбергу, изобретателю». Не печатнику, не типографу, а именно к изобретателю новой технологии.
Гутенберг и сам осознавал ценность своего изобретения, что видно по материалам страсбургской тяжбы (тогда мастер судился с братьями Дритценами по поводу наследства своего компаньона, давшего деньги на дело, «относящееся к печатанию», was zum dem trucken gehöret). Имеющие протоколы позволяют предположить, что Гутенберг намеревался закрепить авторство изобретения, но только позже — по цеховым стандартам это предполагало подлинный шедевр, одновременно новаторский (печатная книга) и искусный (превосходящий качество рукописных книг).
Что же помешало ему весной 1445 года поместить колофон на таком безусловном шедевре, как B42? Известная тяжба с Фустом, который подал в суд на Гутенберга как раз к концу печатания Библии. Конфликт сделал невозможным проект колофона — у каждого была своя версия, кого вписывать в выходные данные, и Гутенберг принял решение не оставлять места для подписи совсем. Вероятно, с этого момента он перенёс все усилия на знаменитую
служебную Псалтырь 1457 года — первое из известных типографских изданий, имеющее выходные данные. Вот только написано в них лишь про Шеффера и Фуста, суд к тому времени выигравшему (типография со всем оборудованием и шрифтами Библии перешла к нему).
Так что на историю тяжбы Гутенберга и Фуста можно смотреть не только как на денежную. Может быть, б
ольшую роль тут сыграло желание закрепить авторство за новым изобретением, которое очень быстро
изменило мир.
#fromgutenbergtozuckerberg