В украинском Трускавце владелец похоронного бюро несколько лет назад открыл бар «Вечность», выполненный в виде огромного гроба. Заведение закрылось в 2017 году.
«Арлекины Серебряного века. К. Сомов, Н. Сапунов, С. Судейкин» - ещё одна выставка, открывшаяся вчера в ГТГ.
Это, в основном, графика, поэтому разместили ее в анфиладе из шести залов (49 – 54) основного, «исторического» корпуса в Лаврушинском – там, где обычно проходят камерные выставки эскизов и рисунков, а также размещены коллекции «золотых окладов» и церковной утвари.
И это не совсем там, где Куинджи, который в Инженерном, и на которого по-прежнему ломы.
А вот в основном корпусе висит и стоит та самая «классика», эмблематическая часть которой сейчас в Ватикане.
Тем не менее идти стоит, хотя «Арлекины» и продлятся до 19 мая, так как замотаетесь и просто забудете об этом изысканном, хотя и принципиально негромком зрелище.
Надо сказать, что для ценителей самый что ни на есть обширный корпус листов и рисунков Сомова (его работы занимают четыре зала из шести), а, особенно, Сапунова и Судейкина (всего здесь показывают две сотни экспонатов), которых толком у нас еще и не показывали – самое важное и интересное событие, встающее в ряд, а то и опережающее весь прочий набор свежих выставок в Третьяковке, а набор этой осенью выдался знатный – Переборхес уже писал и о ретроспективах Кабаковых и Ларионова, и про Куинджи, и про эстонских модернистов: Трегулова, как к ней не относись, своё дело знает и спонсоров к выставочным проектам (а для них главное именно хороший бюджет) подгоняет качественных.
Жаль, конечно, что все эти события происходят не в одном месте и нужно бегать по разным зданиям.
Большую выставку Сомова мы ещё увидим – к 150-летнему юбилею художника вышло не только два роскошных тома его дневников, которые Павел Голубев избавил от максимального количества лакун, замаранных племянником художника, старательно зачеркавшим всё, что казалось ему компрометирующим дядечку, но также и готовится большая ретроспектива, на которой графику Сомова покажут тоже.
Поэтому сейчас, конечно, Судейкин и Сапунов будут гораздо важнее. Хотя бы потому, что впервые будут показываться всяческие приобретения Третьяковки, сформированные на базе даров музею.
Особенно это касается творчества Судейкина, как «раннего» (периода «Голубой розы»), так и откровенно «позднего». У Сапунова же самое интересное – редко выставляемые театральные разработки, например, к «Мещанину-Дворянину» (1911) и «Принцессе Турандот» (1912), исполненные незадолго до роковой гибели.
Но также здесь будет масса знакомых всем нам вещиц – вроде гуашей и акварелей, стилизованных под барокко и рококо, книжных обложек и не менее книжных виньеток – всё то, за что мы любим книгоиздательские шедевры рубежа веков, вот все эти сборники символистов, выставляемые в набросках обложек и заставок, эскизы афиш и театральных декораций, не говоря уже о проектах костюмах, а также хрестоматийные работы, вроде дам (одна в розовом платье, другая – спящая в синем), сомовского портрета Блока, который в оригинале оказывается ярче и, что ли, сочней любых репродукций.
Все эти изящные вещицы – альбомчики, витрины с фарфоровыми статуэтками, овалы в рамах, фотографии и документы, видимо, должны поддерживать ощущение, заложенное кураторской концепцией, в основе которой «маска Арлекина» (у каждого из художников она несёт свои коннотации), «комедия дель арте» и три локальных персоналки, будто бы объединённых одной темой, но пронизанных различными оттенками яркой и, местами, весьма красочной меланхолии – от декадентски концентрированной до окончательно выхолощенной, полностью исчерпанной: что поделать, если Сапунов утонул в 1912-м, а Судейкин умер в 1946-м.
