В центре Берлина, на площади Бебельплатц, между библиотекой университета Гумбольдта, зданием оперы и улицей Унтер-ден-Линден, есть подземный памятник, под толстым стеклом скрывающий внутри мостовой пустые книжные полки.

На этом месте в 1933 году сожгли более двадцати тысяч ставших неугодными книг, нназванных «антинемецкими». Рядом — цитата из Генриха Гейне: «Das war ein Vorspiel nur, dort wo man Bücher verbrennt, verbrennt man am Ende auch Menschen». Это была лишь прелюдия, там, где сжигают книги, впоследствии сжигают и людей.

Второй раз за два дня натыкаюсь на безумных энтузиастов. В этот раз какие-то прекрасные люди изваяли апп, чтобы буквально пальцами распутывать предложения из "Улисса". Понятное видео тут: http://chronotext.com/WordSoup/. Отвлекают от покемонов, черти.

Василий Борисов «Зворыкин»

Блестящая биография одного из изобретателей телевидения, русского гения, бывшего моим земляком до своей эмиграции под давлением советской власти. В Муроме, когда я училась в школе, Зворыкин был для нашего городка, как Гагарин для остальной России. С первого класса мы знали о нем все. Увы, только сейчас о великом изобретателе начинает узнавать вся страна, не в последнюю очередь, благодаря работе Борисова и отличному фильму Леонида Парфенова, посмотрите его обязательно http://parfenovonline.ru/175_zvorykin-muromec/

Зворыкин вырос в купеческом доме на берегу Оки. Дом этот стоит и сейчас, раньше там был муромский краеведческий музей, но с 2010 года музей закрыт на ремонт. На выходных я заехала туда — дом в ужасном состоянии. Во дворе возле бывших каретных сидели мужики, которых я спросила, когда обещают закончить ремонт. Мужики рассмеялись и сказали, что реставрация еще даже не начиналась. А жаль, так, видимо, мой родной город и будет известен только лежбищем Ильи Муромца и местом, где лежат кости Петра и Февроньи, которые якобы помогают наладить личную жизнь, если потереть монумент медного зайчика.

После известных трагических событий нашей истории, Владимир Зворыкин, получивший отличное инженерное образование, примыкает к белогвардейскому движению в Сибири, где занимается созданием радиопередающей станции для связи Омска с другими северными  городами. Позже адмирал Колчак поручает ему наладить расширение экономических связей с зарубежными странами. Зворыкин должен был, находясь в Америке, организовать с ней товарообмен, пропагандируя доставку грузов по Северному морскому пути. Когда армия Колчака была разбита, изобретатель решает остаться в Америке : «Становилось очевидным, что в обозримом будущем невозможно ждать возвращения к нормальным условиям, в частности для научной работы. Я не находил себе места и мечтал вырваться из этого хаоса, хотя бы просто работать в лаборатории. Кроме того, мой статус демобилизованного оказался ненадежным, так как правительство издало декрет, по которому все бывшие офицеры призывались в Красную Армию. Я не хотел участвовать в гражданской войне и, более того, хотел развивать занимавшие меня идеи. Для этого нужно было уехать в страну, где это не было проблемой. Такой страной мне представлялась Америка».

Если бы он не бежал, то наверняка был бы расстрелян, так как с подачи Бухарина основная часть интеллигенции, технических специалистов и буржуазных предпринимателей приравнивались к «врагам рабочего класса». В Америке же Зворыкин находит идеальные условия для того, чтобы заниматься наукой, но и это случилось не сразу. Не зная английского, не имея денег, родных, друзей, ученый искал работу по объявлениям в газетах. После нескольких неудач он создает фирму по изготовлению радиоприемников, встроенных в мебель, и становится весьма успешным бизнесменом. Но главную роль в его судьбе сыграло приглашение в фирму «Вестингауз», с которой начался его путь к серьезным открытиям.

Позже Зворыкин все-таки возвращается в СССР, и даже раздумывает над тем, чтобы остаться здесь навсегда, но его отговаривают. За период своих визитов на родину, ему никак не удавалось посетить родной Муром, так как город был «закрыт» для иностранцев. Незадолго до смерти ученый с женой решаются на отчаянную авантюру — приезжают на экскурсию во Владимир, сбегают от гида, берут такси и мчат в Муром. Спустя полвека он оказывается в своем доме над Окой, где уже разместился краеведческий музей. Зворыкин пишет в книге отзывов: «После пятидесятилетнего перерыва посетил мой родной дом. Очень отрадно найти его не только в сохранности, но и на реконструкции». Что ж, хорошо, что он не может увидеть нынешнее состояние своего фамильного гнезда.

Когда Зворыкину было уже 92 года, в одном из своих интервью отец современного телевидения резко критикует то, как используют его детище: «Все время секс, ужасы, драки и убийства! Даже порнография! Я бы не позволил своим детям близко подходить к этому источнику. То что они делают, ужасно». Интересно, что бы сказал изобретатель, ознакомившись с программой передач какого-нибудь РЕН-ТВ?

Выступая на юбилее Зворыкина, один его коллега назвал Владимира Козьмича «щедрым подарком, сделанным Россией Америке». Так вот, мне хочется, чтобы нам никогда больше не приходилось никого так щедро одаривать, и чтобы таким, как Зворыкин, не нужно было бежать из России, которая должна создавать все условия для жизни и творчества своих талантливых граждан.

Обещала ноги и книжки, вот вам комбо

Это я стою у стены разваливающегося дома Зворыкина. Очевидно, кто-то из местной власти положил глаз на  выгодное расположение остатков фамильного гнезда изобретателя, которое находится сейчас в самом центре города. Все очень напоминает популярную тактику «выморачивания» дома. В Москве не один такой памятник эпохи пал ради жажды наживы чиновников. Технология везде одна и та же — сперва здание закрывают на реставрацию, потом бросают лет на 6-7 и ноют, что денег нет. Если за это время дом не разрушается самостоятельно, его обычно поджигают. Потом экспертная комиссия заключает, что здание не подлежит восстановлению, его снимают с охраны и сносят. А уж на освободившемся месте чиновники строят то, что поможет заработать, и вряд ли это будет музей. Очень надеюсь, что с домом Зворыкина все по-другому.

Начните утро с прекрасной документалки про композитора Олега Каравайчука "Олег и редкие искусства", тем более, что ее выложили вконтакте в качестве HD https://vk.com/video-76456136_456239822

Серьезно, посмотрите про Каравайчука. Полутораметровый, почти девяностолетний Каравайчук молотит по клавишам кулаком в какой-то столовой Российского Географического общества, изредка прерываясь на ругань "Мне больно... Я не двигаю рукой, рука должна двигаться сама... Чему они там учат, в этих консерваториях, учат их двигать руками! Музыка должна сама происходить, помимо воли...". И летают по клавишам узловатые, скрюченные пальцы, и играет музыка, которая пережила автора, и всех нас переживет. "Нет больше гениев...". Теперь уж нет, Олег Николаевич.

Малкольм Гладуэлл, «Давид и Голиаф»

Поп-социолог Малкольм Гладуэлл снова разбирает по косточкам природу успеха, и на этот раз его интересует, может ли слабый победить там, где выигрывают сильные. Да, может — достаточно пересмотреть взгляды на стартовые условия. То, что мы считаем преимуществом, часто таковым не является. История о Братце Кролике, обхитрившем Братца Лиса, или противостояние Давида и Голиафа как нельзя лучше передает смысл этой идеи. Но Гладуэлл, как хороший социолог, разбирает примеры историй реальных людей, победивших в неравных состязаниях.

По мнению автора, если вы не обладаете выдающимися способностями, лучше найти менее конкурентную среду для своей деятельности, став «большой рыбой в маленьком пруду». Именно маленький пруд повышает шансы заниматься тем, чем хочется. Гладуэлл даже приводит в пример Гарвард, в котором уже 50 лет признают опасность высококонкурентной среды и придерживаются политики «счастливой посредственности». Так, французские импрессионисты во главе с Эдуардом Мане долгое время пытались пробиться на главную в мире выставку «Салон», где их все время браковали. Тогда группа решила организовать
Анонимное общество художников, скульпторов и граверов.  Никакой конкуренции, никакого жюри, никаких медалей, ко всем художникам одинаковое отношение. Имена Дега, Сезанна, Ренуара, Писсарро стали известны на весь мир, но не только потому, что они были художественными гениями, но и потому, что смогли трезво оценить то, что остальной мир воспринимал как невероятное преимущество. Когда вам нечего терять, вы обретаете свободу и можете отказаться от существующих правил: «Наше определение правильного зачастую есть не более, чем попытки людей, занимающих привилегированное положение, перекрыть туда доступ посторонним».

Не все трудности — негативны. В определенных неблагоприятных обстоятельствах можно обрести преимущество в силу необходимости решения проблем. Гладуэлл приводит в пример дислексиков: «Сидя на лекциях, дислексик внимательно слушал и впитывал материал, в то время как остальные строчили в тетрадях, рисовали, дремали или пересаживались с места на место. Так память дислексика становится мощным инструментом. Неумение читать и обучение через слушание и задавание вопросов означают необходимость все упрощать, чтобы дойти до самой сути».

По мнению автора, к успеху, особенно финансовому, не стоит так уж сильно стремиться, и уж тем более — завидовать ему. Ученые, изучающие счастье, утверждают, что деньги перестают делать людей счастливыми при общем семейном доходе свыше 75 тыс. $ в год. После этого наступает то, что экономисты называют «убывающей предельной отдачей», и дополнительный доход не влияет на повседневное отношение к жизни или самоощущение. Более того, с определенного момента деньги и ресурсы перестают улучшать жизнь и только ухудшают ее. Мы тратим слишком много времени на мысли о том, каким образом нас возвышают престиж, деньги и принадлежность к избранному кругу, но при этом не задумываемся, что подобные материальные преимущества ограничивают наш выбор. Не забывайте об этом, читая Гладуэлла.

Ирвинг Гофман «Представление себя другим в повседневной жизни»

Под шекспировскую максиму «Мир — театр, а люди в нем — актеры» известный социолог Ирвинг Гофман подводит теоретическую базу, интерпретирующую все социальные взаимодействия, то конфуцианское «Жень», человеческое начало, постигаемое через взаимодействия с другими людьми.

Основная идея Гофмана в том, что человек сам по себе не обладает сущностными характеристиками, а является лишь суммой удавшихся представлений и инсценировок, воспринятых другими. Мы все, передавая характер своей роли, пытаемся найти простую и наглядную ее демонстрацию, что вынуждает нас к постоянным театральным эффектам, или, по Гофману, «исполнениям». Например, автор описывает подробности «домашних исполнений» из прошлого одной шотландской семьи, когда во время праздников или визитов важных персон убранство стола шокировало изобилием, но «средний помещик и его семья в обычное время жили гораздо скромнее, чем когда они принимали гостей, и держали самый простой стол. Этот секрет хорошо охранялся». Действительно, когда я дома одна, то могу неделю есть холодные макароны с тушенкой, но если приходят гости, приходится делать пасту и красиво расставлять тарелочки, совсем как в театре одного актера.

Одним из аспектов театральщины являются так называемые «статусные символы», распределяющие людей по социальным классам. «Возможно, из-за ориентации на продвижение вверх, наблюдаемой в ведущих обществах, люди склонны думать, что подчеркнутая выразительность исполнения обязательно требует от исполнителя каких-то проявлений в поведении более высокого классового статуса, чем был свойствен ему в обыкновенных обстоятельствах». Отсюда тяга людей к личным самолетам, телефонам "верту" и даже простым белым футболкам, купленным обязательно в ЦУМе — пусть даже на это не обратят внимания окружающие, само обладание такой вещью делает обладателя «лучше» в его собственных глазах. На самом деле, большинство покупок вы делаете, только чтобы повысить свой статус в ваших собственных глазах.

С той же целью производят товары «лимитед эдишн». Ограниченное предложение легко может быть увеличено, однако против этого принята строгая социальная санкция. Знаменитая сумка Birkin от Hermes не производится из кожи с задницы единорога, но стоит несколько десятков тысяч долларов — это гарантия того, что «число лиц, приобретающих эти объекты, не будет настолько велико, чтобы они стали бесполезными в качестве символов выражения вызывающего зависть отличия». И это, безусловно, инструмент коммуникации — коммуникации со «своим» классом, или с теми, кого хочется считать «своими».

Но бывает и наоборот — люди целенаправленно используют символы пониженного статуса. Одна моя знакомая работала на очень высокой должности и, чтобы удержаться на своем месте, каждый день устраивала настоящий маскарад для босса: сутулясь, вползала в его кабинет, игнорировала дорогие марки одежды, отказывалась от служебной машины и никогда не отпрашивалась в отпуск. Подобное поведение делало ее неуязвимой — ничто не могло взбесить начальника. Своим аскетизмом она демонстрировала, что вся ее жизнь посвящена работе, а не мирским соблазнам. Но стратегия действовала ровно до увольнения самого начальника.

Гофман пишет и об уязвимом положении ложного представления. Когда чиновник в паблике говорит об экономии, призывает меньше есть, а сам имеет огромные поместья и самолеты, тогда насаждаемая видимость слишком явно расходится с реальностью. Именно так Басков становится «золотым голосом»: «Там, где стандарты компетентности не объективны и где честные практикующие специалисты коллективно не организованы для защиты своих полномочий, некоторые могут самозванно величать себя экспертами, а наказать их можно только насмешкой», чем мы с вами с удовольствием и занимаемся в интернете.

Фредерик Мортон «Ротшильды. История династии могущественных финансистов»

Давно хотела почитать про Ротшильдов что-то помимо сказок и конспирологии, но несмотря на их всемирную известность, вменяемой литератуы о династии мало — не в пример Рокфеллерам, которые старательно блюдут паблисити. Нашлась разве что книга Мортона. Может, какие-то истории в ней и приукрашены, но биография могущественного клана дает не только представление о том, как Ротшильды заработали миллиарды и начали управлять деловой жизнью всего капиталистического мира, но и создали настоящую династию с последовательной преемственностью традиций и принципов. И дело далеко не только в их национальности. Один из младших Ротшильдов однажды спросил отца, сколько народов существует в мире, на что тот ответил — только два: семья и все остальные.

История Ротшильдов начинается во франкфуртском гетто. Евреям в то время запрещали заниматься сельским хозяйством, любым ремеслом, ограничивали торговлю. Они не могли даже иметь фамилию, поэтому давали друг другу клички по цвету крыш домов. Крыша Майера, отца-основателя династии, как вы можете догадаться, была красной. Как любой еврей, Майер, конечно же, любил денежки, и так как к актуальной валюте доступа не было — он начал собирать старые монетки. Сперва это было просто хобби, неким материализующим ритуалом. Сама помню, как в детстве сортировала накопленные деньги по порядку номеров на купюрах -это здорово снимало тревогу. Но мы бы не знали сейчас фамилии Ротшильдов, если бы Майеру не пришло в голову на этом подзаработать. Он составлял каталоги старинных дензнаков и рассылал богачам. К заинтересовавшимся он приходил лично, устраивая целое нумизматическое шоу, демонстрируя свои реликвии. Эта забава очень нравилась господам. С другой же аудиторией Майер не работал — ему были нужны не столько деньги, сколько связи. Клиентура в итоге стала одним из трех китов его успеха. Второе его преимущество — тактика низкого процента. Ну а третье оружие, пожалуй, самое значимое — его сыновья или «мальчики», как ласково называет их автор. Неплохая мысль — заводить детей только когда определишься с жизненной целью, а не ради абстрактной «лужайки». Вот и пятеро сыновей Ротшильда с детства торчали в первом семейном банке — скромной меняльной конторе. У всех были разные пристрастия и таланты, но уже тогда отец установил правило «таланты у каждого свои, но успех общий».

В соответствии с талантами Ротшильд распределил своих мальчиков по пяти крупнейшим европейским столицам. Чтобы завоевать континент пришлось, конечно, какое-то время потерпеть унижения, но Ротшильды не чурались раболепства и шли к своей цели любыми путями.

Еще при жизни Майер завещал детям правила, которые те поклялись не нарушать: на всех ключевых постах предприятий Ротшильдов должны быть только члены семьи, а все полномочия и финансы передавались только по мужской линии. Из-за этого в семье случались и близкородственные браки — ведь только один из Ротшильдов мог обеспечить дочери приданое, достойное зятя-Ротшильда.

Из-за ограниченности информации об этой семье, многие считают Ротшильдов синонимом жадности, вульгарности и нуворишества. Кажущееся даже в наше просвещенное время странным вторжение моральных соображений в деловые было частым препятствием на пути сделок этого семейства. Многие историки считают, что последние проявления феодализма и системы землевладения, вызвавшей застой и стагнацию, были побеждены при участии Ротшильдов. Именно они внедрили эффективную инвестиционную систему, которая позволяла каждому, независимо от происхождения, выгодно распорядиться своими сбережениями. На счету династии — изобретение множества эффективных финансовых инструментов, вклад в развитие буржуазной демократии и даже технического прогресса. Возможно, без Ротшильдов у Британии не было бы Суэцкого канала, а гробница Тутанхамона так и не была бы найдена. Ну а все плохое об этой семье вы легко найдете сами.

Кстати, сообщество Idealist перевело текст про одного из самых экцентричных Ротшильдов — владельца собственного зоомузея, поклонника черепах и казуаров, который совершенно не умел заводить отношения, а зверей любил больше, чем собственных детей. Почитайте, удивительной судьбы человек https://telegram.me/theIdealist/54

Тираж новой книги «Гарри Поттер и Проклятое дитя» задержан на российской таможне, сообщает «Российская газета». Текст проверяют в рамках борьбы с терроризмом, сообщили газете в пресс-службе компании «Буквоед».

Мальчик, который доехал до России и не выжил.

http://investorschool.ru/tirazh-novoj-knigi-dzhoan-o-garri-pottere-zaderzhan-na-rossijskoj-tamozhne-v-ramkax-borby-s-terrorizmom

Борис Жуков, «Введение в поведение. История наук о том, что движет животными и как их правильно понимать»

Научный журналист Борис Жуков описывает историю представлений о поведении животных, начиная с самых ранних заблуждений наших предков о существовании оленеядных белок, ласточек, зимующих под водой и птиц, которые доят коз (название «козодой» до сих пор сохранилось в языке).

После наступления Нового времени, пишет Жуков, мало что изменилось. Суеверия и рассказы путешественников о пятиглавой гидре и драконах уже ставились под сомнение, но знаний о поведении животных так и не прибавлялось. Больше всего мне нравится история о фантастических способностях мангустов, которые прокрадываются в брюхо крокодилам и разрывают их изнутри. В бестиариях кошки, спасаясь от жары, лижут ядовитых жаб и сами потом становятся ядовитыми, львята рождаются мертвыми и оживают когда папа-лев подует им в мордочки, медведиха рожает бесформенный кусок мяса и языком вылепливает из него зверя. Образ ежа, таскающего на спине фрукты, упоминается еще у Плиния Старшего, но является чистой фантазией. Люди интерпретируют поведение животных так же, как свое собственное, «неудивительно, что при виде спешащего куда-то ежика со случайно наколовшейся на иголки виноградиной, мы тут же припишем ему желание угостить ежат или пополнить запасы на зиму».

Декарт, например, считал, что животные - это автоматы, отказывая им в психических функциях. А некоторые, наоборот, усердствовали в безудержном антропоморфизме, описывая зверей. Есть ли у животных разум? Способны ли они к самосознанию и метасознанию? Условные рефлексы или зачатки знания? Можно ли научить обезьян говорить? Можно ли с помощью бихевиоральных техник управлять поведением и желаниями? Ученые проделали огромный путь от умозрительных суждений и восторженных интерпретаций до установленных фактов. Рискуя жизнью, они вступали в сообщества диких обезьян, отправляли роботов в пчелиные ульи, летали со стерхами. Но до конца узнать процессы в звериных головах никто толком не мог.

Может возникнуть вопрос зачем читать эту книгу, если, например, ваши профессиональные или любительские интересы не связаны с этой темой? Но, как ни странно, книга полезна для того, чтобы лучше понимать не только животных, но и друг друга. Кстати, зоопсихология появилась намного раньше психологии и послужила толчком к становлению психологии как отдельной науки. Наблюдать и анализировать поведение животных намного сложнее чем человеческое, потому что они не могут ничего сказать на понятном нам языке. Поэтому, трактуя поведение животных, мы вырабатываем наблюдательность и эмпатию, а это, в свою очередь, помогает совершенствовать коммуникативные способности, быстрее добиваться согласия и лучше понимать друг друга. Порой, чтобы понять какой-нибудь человеческий поступок, нужно применить «антропоморфизм наоборот». Правда, не в тех случаях, когда животные умнее некоторых людей. К сожалению, с таким приходится сталкиваться все чаще.