На Халактырском пляже я не был, проб не брал, анализы не проводил. И пока замор на Камчатке объясняли водорослями только чиновники, я к этому относился ожидаемо скептически. Но потом о красном приливе высказались биологи и я призадумался. А после
описанных коллегой Сергеем Чаловым изысканиях гидрологов, у меня появилось чувство, что иные версии об источниках загрязнения не подтвердились. И всё равно, что там было на самом деле — я не знаю.
Любопытно вот что. Для меня стало открытием, что такие приливы давным-давно изучают не только у нас, а вообще по всему миру. Оказывается, токсины могут долго и далеко распространяться вокруг места появления. Американцы ещё в 2005-м написали
известную заметку в Nature о возможном переносе выделяемых теми самыми динофлагеллятами нейротоксинов: угроза не только в движении токсинов по пищевым цепям, но и в растениях и животных, служащих переносчиками токсинов, вызывающих отсроченное или отдалённое воздействие (в Штатах от этого гибли даже ламантины и дельфины).
«Поэтому биологические токсины следует подозревать как возможных виновников при расследовании необычной гибели морских животных, даже при отсутствии водорослей, продуцирующих токсины».
Такие журналы как «Зловредные водоросли» (Harmful Algae), публикуют результаты сотен исследований, среди которых часто цитируют
корейскую статью 2013-го о том, как ещё с 1980-го (!) в Южной Корее действует государственная программа мониторинга и предотвращения отравлений морских экосистем водорослями. Уже в 1999-м наши ближайшие соседи запустили автоматические станции наблюдения, следящие за мутностью воды и концентрацией хлорофилла-
a. Когда круглосуточные датчики сигналили о надвигавшейся беде, корейцы пробовали обращаться за помощью к:
1) – морским бактериям, убивающим водоросли
2) – микрозоопланктону, охотящемуся на водоросли
3) – паразитическим динофлагеллятам, ослабляющим водоросли
4) – микрофильтрации и озонированию
5) – обработке воды ультрафиолетом
Всё это было не очень эффективно и теперь
моряки выпускают под напором смесь воды с глиной. Частицы глины и водоросли слипаются — начинается флокуляция, получаются более крупные быстро тонущие кусочки, оседающие на дно океана. Распыляя облако глины, корейцы снизили урон экономике на 80 %. И всё равно из-за заморов рыб и их сожителей природными токсинами в корейских акваториях за 30 лет ущерб вышел на 121 млн долл. США.
Короче, красные приливы — вовсе не странное предположение и, возможно, именно с ним мы и столкнулись. Я не сужу о причинах замора и своего мнения у меня пока нет. Но хорошо бы нам, как корейцам, тоже вовремя узнавать о грядущих токсиновых передрягах подводного царства и уж если не спасать осьминогов, то хотя бы предупреждать местных жителей и сёрферов.
Что бы на это философски сказал Виктор Цой?
«После красно-жёлтых дней начнётся и кончится зима». И весной потекут талые воды, которые, надеюсь, не принесут в Тихий океан нефтепродукты, гептил и ядохимикаты.