Андрей Пашкевич «Обманутая Россия», 1992
Начало нулевых. Старая краснодарская квартира. На улице осень. Ещё не слишком холодная, чтобы быть ноябрём, но я не слишком тёплая, чтобы быть сентябрем, который в моих родных краях мало чем отличается от лета.
Родители как всегда на работе, бабушка ушла на рынок. Дома царит такая же осенняя атмосфера.
Это было то время, когда я боялся включать телевизор. По вечерам крутили ролики о пропавших без вести, хронику чеченской войны, не стесняясь показывать расчлененные трупы прямо в прайм-тайм.
В принципе, в то время во многих частях бывшего советского союза шла война. Где-то из-за криво прочерченных границ, где-то из-за... Да в общем-то, не важно.
По телевизору через замыленный экран, уставшая от жизни дикторша буднично рассказывает, что где-то за несколько сотен, а может и тысяч километров от моего дома снова стреляют. Показывают с высоты кадры сожжённых домов, автомобилей. За кадром слышно как плачут женщины, ругаются друг с другом мужчины.
Ещё сравнительно недавно в этих местах было тихо и люди жили самой обычной жизнью.
Тогда, по началу, мне это казалось чем-то страшным. Затылок холодел от осознания того, что я мог оказаться в такой ситуации.
Шли дни. Месяцы. Месяцы складывались в годы и я привык.
В те годы бабушка очень серьёзно болела и фактически была прикована к кровати,а родители были вынуждены очень много работать, чтобы содержать семью.
Я находился дома один.
Чтобы не сойти с ума от тишины я включал телевизор.
И знаете, самая запомнившаяся песня тех лет, что буквально красной нитью проходит через моё сознание в течении почти всего периода нулевых, это то что я прикреплю ниже.
Читать этот пост следует исключительно под неё, прошу прощения, что не предупредил вас об этом заранее.
Даже сегодня, когда я снова её слышу, у меня в голове как всегда всплывает знакомый и очень усталый голос телеведущей:
-вчера в Чеченской Республике произошло нападение на блок-пост федеральных сил, завязалась перестрелка, нападавшие понесли потери и были отброшены.
Даже сегодня эта мелодия возвращает меня в серое и бесконечно осеннее детство. Песня играет, играет, играет.
А я мысленно оказываюсь в старой краснодарской квартире.
-в Красноярске +4 - произносит телевизор, после чего эти слова растворятся в пространстве комнаты, оставляя гадливое послевкусие старой советской квартиры. Его невозможно описать, но его знает каждый. Это депрессивный вид из окна, старое постельное бельё. Готовые декорации для фильма Балабанова.
Дальше голос из телевизора становится чем-то совсем фоновым, я лишь краем глаза ловлю такие словосочетания и слова как "кодорское ущелье", "федеральный", "заложники". Всё это уже давно какой-то серый и скучный фон. Как выцветшие обои, которые твой отец поклеил в год свадьбы с твоей матерью.
Я сижу с тетрадкой, делаю домашнее задание и жду когда начнутся мультики.
Бесконечная осень, противный холод и чернуха, которая стала совсем органичной частью жизни, которой уже давно перестал удивляться.
Пропавшие без вести люди. Мерцающий экран в слабоосвещённой комнате. Моросящий дождь за окном.
Захват заложников. Глубочайшее, размером с одну из самых больших вселенных ощущение пустоты.
Захваченный роддом. В Омске +3
