В 40-х годах XX столетия человечество охватила страсть к мирному атому. В романе “Основание” Азимова, вышедшем в 1951 году, миниатюрный атомный реактор стоял даже на женском ожерелье, не говоря уже о микронных плутониевых резаках и домашних атомных мусоросжигателях.
Несмотря на последствия американской атаки на Хиросиму, атомная индустрия выглядела источником дешёвой энергии, благостного будущего, победы над голодом и холодом. Опять же, Хиросиму-то атаковали, а мирный атом на то и мирный, чтобы не причинять вреда.
Так продолжалось вплоть до 1986 года, но затем образовавшаяся 30-километровая зона отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС прочно вошла в сознание людей, учебники истории и даже фольклор.
Следующие 35 лет мирный атом выживал. Закрывались построенные Советским Союзом АЭС, банкротился Вестингауз, сокращались инвестиции в развитие ядерных технологий. Радиационная опасность прочно вошла в общественное сознание. Про постъядерный апокалипсис писались книги и снимались фильмы. Постсоветские бабушки боялись микроволновок и сажали внуков подальше от голубых экранов, потому что от телевизора якобы идёт “радиация”.
Более-менее спокойно чувствовал себя Росатом, французские энергетики и, как ни странно, как раз японская атомная промышленность; однако почти во всей Европе поднимающие голову “зелёные” политики боролись с атомной энергией даже более ожесточённо, нежели со сжиганием нефти, газа и угля.
Однако уже в конце 2010-х годов ландшафт в очередной раз изменился.
Нефть и газ, так называемые fossil fuels, решительно и окончательно объявлены врагом человечества, провоцирующим гибельные процессы дестабилизации климата. Различные административные лернейские головы ЕС ставят перед собой всё более амбициозные цели вроде полного отказа от двигателей внутреннего сгорания к 2035 году — впрочем, уже введения в строй дорогостоящих нормативов Евро-7 будет достаточно, чтобы с 2026 года автомобили с ДВС стали покупаться реже электромобилей.
Концепция под названием “sustainability” (“устойчивое развитие”), разработанная Ханцем Карлом фон Карловицем в XVIII веке по вопросу сохранности немецких лесных массивов при вырубке, была наспех переработана и введена обратно в строй. Согласно идее устойчивого развития, основная надежда возложена на возобновляемые источники энергии: солнечный свет, ветер, земное тепло.
Солнечного света на юге Европы, действительно, немало, как и ветра на севере, но вот проблема: источники это суть сугубо ненадёжные, сегодня солнце есть, завтра оно скрылось за тучи, а сталелитейные заводы так быстро не останавливаются. Кроме того, погода переменчива в принципе, и ветер может стихнуть на недели кряду, а людям нужно как-то топить дома, а нефть и газ тем временем в опале. И, кстати, вновь начали дорожать что твой биткоин.
И, внезапно, прогрессивный взгляд европейцев вновь падает на злосчастный мирный атом.
Общественное мнение, как Титаник, поворачивает небыстро, но нужный поворот руля уже заложен. Так, в феврале колумнист Forbes (не нашего, а того самого)
назвал шведских противников АЭС тупицами, а в сентябре их коллеги из британского The Telegraph поддержали тему тяжёлой артиллерией:
сравнили ядерный взрыв с Путиным и подытожили, что лучше уж рискнуть с атомными технологиями — которые, мол, за прошедшие 35 лет вообще-то стали намного безопаснее! — чем платить России за каждую попытку вскипятить чайник.
Будет ли Титанику так сложно отвернуть от надвигающегося айсберга? Мы полагаем, что нет.
Сравнительно небольшой софистикой атомная энергия может быть приравнена к “возобновляемой” (как, в принципе, уже и
поступили французы); что же до безопасности, то память людская коротка, постъядерные апокалиптические фильмы давно всем приелись и, за редким исключением, кассу больше не собирают, а героем нового поколения становится, например, персонаж самых кассовых блокбастеров десятилетия Тони Старк — человек с атомным реактором, вживлённым в грудь.
И внезапно атомная электростанция и атомная микроволновая печь, как и в благословенные пятидесятые, вновь никого не пугают.
