Томас Нагель
Две моральных интуиции
Философ Стюарт Хэмпшир во время Второй Мировой войны служил в британской военной разведке. Когда мы были коллегами в Принстоне, он рассказал мне о следующем инциденте, который произошел, должно быть, вскоре после высадки в Нормандии. Французское Сопротивление захватило важного коллаборациониста, который, как считалось, обладал информацией, полезной для союзников. Хэмпшира послали допросить его. Когда он прибыл, глава отряда Сопротивления сказал Хэмпширу, что он может допрашивать этого человека, но когда он закончит, они его расстреляют: так они всегда поступали с подобными людьми. Затем он оставил Хэмпшира наедине с заключенным. Тот сразу же заявил, что ничего не скажет Хэмпширу, если Хэмпшир не гарантирует, что его выдадут англичанам. Хэмпшир ответил, что не может дать такой гарантии. Так этот человек ничего ему не сказал, и его застрелили французы.
Другой философ, когда я рассказал ему эту историю, резко заметил, что она показывает, что Хэмпшир был очень плохим выбором для этого задания. Но я рассказываю эту историю не для того, чтобы определить, правильно ли поступил Хэмпшир, не солгав заключенному в этих обстоятельствах. Я привожу это как реальный пример силы определенного типа непосредственной моральной реакции. Даже те, кто считает, что Хэмпшир должен был по веским инструментальным причинам ложно пообещать жизнь этому человеку, которому грозила верная смерть, могут почувствовать силу барьера, который предстал перед Хэмпширом. Это пример такого рода моральной интуитивной реакции, которая занимает видное место в свежей литературе по эмпирической моральной психологии. Я предполагаю, что сканирование мозга Хэмпшира в то время выявило бы повышенную активность в вентромедиальной префронтальной коре.
Много интеллектуальных усилий было потрачено на определение защитных границ у людей, которые, согласно обычной морали, мы не должны пересекать. Зачастую примеры, призванные пробудить нашу интуицию, более искусственны, чем этот — как в знаменитой проблеме вагонетки. Но это явление реально, и оно является неизбежной частью человеческой морали. Меня интересует вопрос, каким авторитетом наделить эти моральные суждения, или восприятия, или интуицию — каковы рассуждения, которые могут привести нас либо к утверждению их как правильных и фундаментальных, либо к их отрицанию, так что мы станем считать их просто видимостью, которая не имеет практической ценности, или, возможно наоборот, к отказу от них, но, тем не менее, к допущению их влияния на нашу жизнь, которое не является фундаментальным, но вытекает из других ценностей. Эта проблема существует уже давно, и многое из того, что я скажу о ней, будет вам знакомо. Но состоявшиеся недавно дискуссии побуждают взглянуть на нее еще раз.
(читать дальше)