Экономист Даниил Шестаков
прокомментировал пост о DSGE и вынужденной безработице. Он воспринял нашу критику так, будто она направлена против использования чрезмерно «чистых» и оторванных от реальности моделей на практике. Не можем его за это винить — реакция вполне закономерная, тем более, что мотив для критики в исходном сообщении чётко обозначен не был. Попытаемся этот пробел восполнить.
Действительно, на практике используются модели, «увешанные» аддонами в виде жёсткостей цен, асимметрии информации и прочими вполне разумными допущениями о «несовершенствах» рынка.
Эти допущения не вытекают автоматически из так называемых «микрооснований» модели, а являются именно дополнением, призванным привести модель к большему соответствию с наблюдаемым в реальности экономике.
Само по себе это не проблема. Точнее, может быть не проблемой. А может и быть.
На наш взгляд, результаты «чистой» DSGE слишком далеки от «реальных экономик», а ад-хоки носят чрезвычайно сильный характер, так что подрывают теоретическое «ядро». «Рациональные» репрезентативные агенты не являются разумной точкой отсчёта в построении экономической теории.
Логика моделей общего равновесия покоится на следующем допущении: на рынках происходит естественный отбор конкуренцией, в ходе которого «менее рациональные» индивиды замещаются «более рациональными», способными лучше оценить риски и построить адекватные кривые распределения вероятностей.
Мы сильно сомневаемся в принципиальной возможности приближения агентов к таким «объективно верным» оценкам. На наш взгляд, именно субъективные оценки агентов и формируют объективную реальность, которую агенты призваны оценить. «Animal spirits» являются движущей силой системы. Анализировать частичное равновесие на условно изолированных рынках можно. Общее равновесие — нельзя.
Мы считаем, что вводимые в модификации DSGE допущения — это не того же рода несовершенства, что «трения» в применении к идеализированным моделям классической механики. Речь идёт не просто о «приближении», а именно о «подгонке» моделей под результат.
Это отдельная большая дискуссия. Но, возвращаясь к теме безработицы, отметим, что ответ Даниила ничем не противостоит нашему первоначальному посылу.
По сути, Даниил наоборот показал, как отчаянно в DSGE пытаются сделать безработицу наконец-то похожей на «вынужденную» — как её ни понимай. При этом придать ей «вынужденный» характер получается не всегда и большой ценой.
Можно, конечно, такие решения считать вполне удовлетворительными, просто сказав, что вынужденная безработица и не должна вытекать из каких-то фундаментальных предпосылок, что это действительно не более чем продукт трений, несовершенств, плохих институтов… Тоже позиция.
Но чем больше в модели от «оптимизирующего поведения», тем труднее объяснить массовую безработицу. В случае модели поиска безработица всё же является добровольной, а не вынужденной. Люди, как пишет сам Даниил, решают задачу оптимизации, когда выбирают компромисс между «ожидаемым выигрышем и ожидаемыми издержками». Проще говоря, люди добровольно не соглашаются на работу, хотя работа доступна.
Главным недостатком теории поиска, по мнению специалиста по DSGE Майкла Уикенса, является то, что в ней игнорируются неработающие люди, поскольку они не рассматриваются как часть рабочей силы. Поэтому вынужденная безработица в обычном понимании в модели отсутствует. Безработицей в модели является кратковременная работа, а не отсутствие работы целиком. Таким образом, теория поиска не подходит для объяснения больших колебаний безработицы во время таких спадов, как Великая депрессия или Великая рецессия. (Wickens, 2012).
Как указывает сам Уикенс, попытки рассматривать в DSGE-моделях вынужденную безработицу приводит к неразрешимым трудностям. Безработица либо получается результатом оптимизации и носит добровольный характер, либо — для объяснения вынужденной безработицы — необходимо вводить специальную теорию жёсткости заработной платы.
