Путин подписал расширенный закон об иностранных агентах. Как уже много раз говорилось, он позволяет признать иностранным агентом примерно любого человека, который хоть раз в жизни публиковал что-нибудь на общественно-политическую (то есть почти на любую) тему в интернете.

В первую очередь в зоне риска оказываются журналисты. Вот я, например, очевидно в зоне риска. Регулярно что-нибудь пишу на общественно-политические темы — и здесь, и на Znak.com, и в других местах. Иностранцы мне, конечно, за это никаких денег не платят, и у «Знака» иностранного финансирования нет. Но иногда я езжу в какие-нибудь пресс-туры, организованные зарубежными организациями или их партнерами в России. Публикую по итогам статьи и заметки. Как-то раз писал для британского сайта колонку о Екатеринбурге. В общем, теоретически, есть все основания признать меня лично иностранным агентом.

Понятно, что есть люди куда более заметные, которых наверняка признают иноагентами первым делом. Но потом действие закона почти обязательно начнет расширяться, и риски получить такой статус в последующем — неиллюзорные.

Конечно, можно было бы пытаться всеми силами избегать риска получения такого статуса. Например, минимизировать контакты с иностранцами, отказываться от получения иностранных гонораров, если вдруг попросят что-то написать, не ездить ни в какие пресс-туры и так далее. Ну и вообще, вести себя поспокойнее, поменьше писать критичного, чтобы не дай бог кого-нибудь не разозлить…

Но я, конечно, ничего такого делать не собираюсь. Захотят признать иноагентом — найдут основания в любом случае. Пытаться как-то приспособиться к этому глупому закону — унизительное и бессмысленное занятие. Да, собственно, за этим он и принимался: запугать тех, кто пишет и говорит, заставить их опасаться собственных мыслей и слов, шарахаться от иностранцев. В эти игры играть совершенно не хочется. Это у них там в Кремле и Госдуме «осажденная крепость» и «кругом враги», а обычным людям жить в такой парадигме незачем.

Так что не собираюсь менять своего поведения и другим не рекомендую.

Прикинул, что если все имущество, которое Навальный связал с Наилей Аскер-заде пересчитать в деньги, то получится 11,59 млрд рублей. Это $183 млн. То есть в списке 20 самых богатых телеведущих мира Аскер-заде могла бы оказаться на восьмом месте, обогнав Конана О’Брайна и Стивен Кольбера.

Помните, когда ФСБ только собиралась блокировать Telergram, одним из главных аргументов было то, что мессенджером пользуются террористы?

Потом начались блокировки — неудачные, но на их фоне Mail.Ru подсуетилась и создала «аналог Telegram» — мессенджер TamTam, которым не пользуется примерно никто.

Точнее, мы так думали. Оказывается, мессенджером пользуются, причем пользуются те самые террористы. Как сообщает Insider.com со ссылкой на бельгийского эксперта Питера Ван Остайена, джихадисты массово мигрируют из Telegram в TamTam. В частности, якобы именно в TamTam появилось первое сообщение о том, что ИГ берет на себя ответственность за атаку на Лондонском мосту.

Алексей Венедиктов в интервью мне сказал, что у Михаила Светова есть кураторы во власти и дал понять, что Светову помогают из АП.

И вот, спустя пару дней у Светова и других членов Либертарианской партии проходят новые обыски по уголовному делу.

Каждый может интерпретировать это по-своему. Кто-нибудь — как опровержение слов Венедиктова.

А кто-нибудь, напротив, скажет, что обыски ничего не значат, а «кураторы» могут устраивать их, чтобы подчеркнуть образ гонимого политика.

Но, думаю, если бы Светову хотели «сделать биографию», подобрали бы какое-нибудь более благородное обвинение, чем педофильскую статью.

Вообще, если нет достоверного инсайда или объективных доказательств, то такие вещи становятся вопросом веры. Как и тезис «Навальный — агент Кремля». Кому-то нравится так думать. Особенно когда конспирологическое мышление берет верх.

Объективно, Светов — интересный и набирающий популярность молодой политик, последовательно критикующий и власть, и системных либералов. Как правило, такие политики не очень нравятся Кремлю, и их начинают уничтожать.

Простейшее объяснение как правило и есть верное.

Прекрасное интервью руководителя пригожинского холдинга «Патриот» Би-Би-Си.

Краткое содержание: Пригожин холдингом не управляет и вообще почти не имеет к нему отношения. Глава холдинга не отвечает за содержание выходящих в нем материалов, и вообще все это выходит как бы само — журналисты так хотят и пишут. Писать, что муж Соболь некрофил, это нормально. 300 млн в год мы зарабатываем на баннерах и SMM. ЧВК «Вагнера» не существует, по крайней мере, доказательств этому нет.

Интересно только, зачем Пригожину понадобился этот сеанс саморазоблачения. Понятно ведь было, что визит Би-Би-Си к ним в офис закончится чем-то таким.

Запустился неплохой сервис для поиска информации о выборах и кандидатах. Можно найти данные об участии того или иного кандидата в выборах прошлых лет. Заявлено, что в базе 1,7 млн человек. Как я понимаю, они берут данные с сайта ЦИК, но сайт ЦИК ужасно неудобный, а тут все довольно внятно работает. Журналистам и экспертам пригодится.

Потестировал на паре знакомых политиков — вроде бы корректно.

По следам расследований Навального: у The Bell попытка критически-объективного взгляда на публикации борцов с коррупцией. Сторонникам Навального, вероятно, не слишком понравится из-за слов о натяжках и ошибках, хотя там есть даже некоторые дополнительные аргументы против Костина и ВТБ (например, напоминание о том, как неудачно прошло «народное IPO» банка и что было с ценой на его акции в последние годы).

Судебная система хочет законодательной защиты от журналистов, которые якобы «скандализируют правосудие», делают «тенденциозные публикации» и дискредитируют судебную власть. Об этом говорится в проекте концепции информационной политики судебной системы на 2020-2030 годы, который сегодня пересказывают «Ведомости».

Проект предполагает ответственность для журналистов за «давление на суд» и «лоббирование интересов отдельных лиц путем размещения в СМИ на коммерческой основе негативных материалов о деятельности судов».

Помимо этого, авторы концепции предлагают заниматься «популяризацией судебной деятельности» и «формированием благоприятного имиджа судебных органов».

Ух. Перспектива наказывать за журналистов, которые негативно описывают работу судов, — завораживающая. Хотя это только «проект концепции», мы легко можем себе представить появление в следующем году законопроекта, по которому журналистов будут привлекать к ответственности по каким-нибудь мутным и расплывчатым основаниям вроде «распространения заведомо недостоверной информации о деятельности судов». А как отделить объективное критическое описание судебного процесса от «давления на суд»?

Лучший способ формировать «благоприятный имидж судебных органов» — это реформировать судебную систему так, чтобы судьи были более объективны и менее зависимы от исполнительной власти, обвинение не имело перевеса в уголовных процессах, а случаи коррупции были редким и позорным исключением, а не общим местом. Надо работать и над открытостью судебной власти, сейчас до прозрачности там еще очень далеко.

Да, случаи заказных публикаций в СМИ по тем или иным спорам хозяйствующих субъектов в судах имеют место. Но, на мой взгляд, они гораздо меньше влияют на уровень доверия к судебной системе, чем решения по политическим делам, которые приобретают огромный общественный резонанс (см. дело судьи Криворучко).

Согласно опросу «Левада-центра», 59% россиян считают, что российский суд в целом не заслуживает доверия. Эта огромная цифра. Но в рейтинге доверия еще ниже самих судов располагаются СМИ — им не доверяют 67%. И в том, и в другом случае, причина недоверия — внутренняя проблема институтов: СМИ должны завоевывать доверие читателей честными публикациями, а суды доверие граждан — честными решениями. Пытаться объяснить низкое доверие внешними причинами — это в чистом виде «пенять на зеркало» при кривой роже.

В «Ведомостях» хорошая колонка про иноагентов-физлиц:

«…Одна мысль о клейме иностранного агента остановит врача, который мог бы использовать свои знания на благо пациентов, – как сейчас довольно призрачный (если взглянуть на статистику) шанс попасть под уголовное преследование останавливает большинство из них от того, чтобы возиться с назначением необходимых, но слишком уж хорошо контролируемых препаратов. Программиста, который хотел бы принять участие в хакатоне. Общественника, занятого помощью каким-нибудь обездоленным и не имеющего в виду никакой политики. Человека из бизнеса. И так далее. Тот урон, который понесет при этом внутрироссийское публичное пространство – кто-то ведь предпочтет отказаться от обмена идеями, просветительства, передачи профессионального опыта, ради того чтобы сохранить возможность международных связей, – нужно тоже поставить авторам закона в счет».

И еще, к вопросу о доверии судам. Как суд действовал при рассмотрении дела Егора Жукова (цитата из «Коммерсанта»):

4 декабря защита попросила суд выслушать эксперта при Минюсте Нину Сафонову и ведущего научного сотрудника Института русского языка Ирину Левонтину. Однако суд усомнился и в их квалификации. Защита предложила приобщить к делу альтернативные экспертизы — заключение специалистов ВШЭ, заключение представителей РАН и заключение эксперта Гильдии лингвистов-экспертов. Суд отказался. Защита ходатайствовала о проведении дополнительной лингвистической экспертизы, однако суд и в этом не увидел необходимости.

На форуме ОГФ общался с парой людей по теме волонтерства. Как известно, волонтерство — это один из приоритетов нынешней администрации президента, большое внимание теме уделяет замглавы АП Сергей Кириенко. Соответственно, есть федеральные и региональные программы, направленные на развитие волонтерства. И в этих программах, ясное дело, есть KPI — показатели, которых нужно достичь.

Что обычно делают люди, когда KPI не достигается? Известное дело — начинают всеми силами натягивать цифры и мухлевать со статистикой.

Поэтому, например, в добровольцы записывают всех, кто проявил хотя бы минимальную общественную активность. Согнали студентов на митинг? Все они «добровольцы». Или вот распространенный способ попасть в волонтеры — помахать флажками в День России или поучаствовать во «флешмобе», составив своими телами какую-нибудь надпись или фигуру.

По-моему, трудно представить себе занятие более бессмысленное и даже унизительное, чем составление различных фигур из людей. Конечно, и к флешмобу в исконном понимании термина это отношения не имеет, а скорее походит на тоталитарные парады, в которых физкультурники выстраиваются в замысловатые узоры. Только у нас пока не тоталитаризм, а авторитаризм, поэтому до масштаба сталинских или северокорейских парадов далеко (к счастью).

Если вы увидите в очередной раз каких-нибудь студентов, составляющих своими телами цифры, слова, флаги и прочие символы, то понимайте: скорее всего, это очередной региональный или городской начальник натужно пытается довести количество «волонтеров» до необходимой цифры. И у него получится.

В результате само понятие волонтерства, добровольчества — истаскивается, теряет смысл и становится фарсовым. «Волонтер» сегодня — это не столько тот благородный человек, кто добровольно помогает людям и делает общество лучше, а скорее тот, кто пляшет с флажком под свисток начальства.

Посмотрел Медведева. «Я в школе слушал запрещенную музыку», «Не надо идеализировать Советский Союз», «YouTube никто не закроет», «Критиковать это нормально» и прочие приятные слова для уставшей от запретов страны.

Как будто злой полицейский вышел, а добрый зашел.

Вполне вероятно, что за убийством чеченца Зелимхана Хангошвили в Берлине действительно стоит российское государство (как это считают немецкие власти). Иначе зачем бы окологосударственному «Интерфаксу» источник в правоохранительных органах объяснял, что этот Хангошвили был самый настоящий террорист (и смерть его, читаем между строк, была заслужена).

Собственно, немцы уже выслали двух наших разведчиков по этому поводу. Будет ли на этом инцидент исчерпан? Хангошвили убили не «общеопасным» способом (без «Новичка»), да и фигура боевого командира явно вызывает меньше симпатии, чем шпиона-пенсионера Скрипаля. Отношения с Германией намного лучше, чем с Великобританией.

Но все же маловероятно, что европейцы просто так согласятся с тем, что по странам ЕС ездят русские агенты с лицензией на убийство. Пусть даже с лицензией на убийство других убийц.

Совет судей РФ сообщил, что предложения о наказании журналистов за «дискредитацию судебной системы» действительно рассматривались, но были отвергнуты.

О том, что регулирование в этой сфере «достаточное», ранее также заявили в Минкомсвязи (Алексей Волин, который вообще против большинства запретов — жаль, вес его не так велик).

Разумно.

Интуитивно кажется, что в тюрьму Егора Жукова завтра все-таки не посадят. И, как пишут близкие к Кремлю политологи, ему действительно светит политическая карьера. А раз уж эти политологи пишут нечто подобное, есть подозрение, что кто-то в Кремле даже будет рад такому повороту, ибо хочется иметь какую-нибудь альтернативу Навальному в этой части оппозиционного поля. Что, конечно, вовсе не говорит о том, что Егор Жуков будет играть в чужие игры. Но что его в такие игры попробуют вовлечь — почти наверняка.

Хороший сайт «Такие дела» под угрозой закрытия. Просят читателей помочь им.

Мы должны были закрыться до конца декабря и отчаянно искали деньги. Я не стану рассказывать, сколько всего наша редакция перечувствовала за это время. Я лишь скажу, что, когда мы узнали, что все еще можем работать, испытали невероятное облегчение. А еще страх. Потому что денег надолго не хватит — это сумма, на которую мы сможем некоторое время жить и работать дальше, спустив паруса.

https://takiedela.ru/2019/12/spasibo-mama-silno-plakala/

У «Медузы» большой текст про экспертов, аккредитованных Роскомнадзором. Экспертиза по Криду — только вершина айсберга, там целый выводок сектантов, лже-ученых, ВИЧ-диссидентов, борцов с ЛГБТ и тлетворным влиянием Запада. Раньше бы их записали в городские сумасшедшие, а теперь они помогают принимать государственные решения.

Умиляет, что за Егора Жукова вписываются околокремлевские телеграм-каналы.

❗️Приговор Жукову — три года лишения свободы условно

Самое дикое в приговоре Егору Жукову — это даже не три года условно невиновному (к такому уже привыкли), а двухлетний запрет на пользование интернетом.

Как молодому человеку в крупном городе в XXI веке жить без интернета? Даже Госуслугами не воспользоваться. А как учиться? Это не реальная тюрьма, к счастью, но это цифровая тюрьма.

Очень опасная вещь: суды ведь могут сделать это распространенной практикой.