Большинству Таиланд известен как страна с относительно недорогими и популярными курортами в Паттайе и на Пхукете. Жаркое солнце, теплое море, экзотическая флора и фауна, а также развитой секс-туризм — всё это визитные карточки Таиланда. Но сейчас мы поговорим о совершенно ином, почти неизвестном для широких масс Таиланде, о котором вам не расскажут на уроках истории в школе и по телевизору. Это Таиланд эпохи Второй мировой войны, агрессивное националистическое государство, единственный самостоятельный союзник Японии, строивший вместе с ней Великую Восточноазиатскую сферу взаимного сопроцветания. Мы поговорим о тайском национализме, вставшем в Великой войне на сторону стран Оси.

Объединенный к концу XVIII века династией Чакри, Сиам являлся, наряду с Японией и Китаем, одним из трех сохранивших независимость государств в Восточной Азии. Правивший с 1868 по 1910 год король Чулалонгкорн (под именем Рамы V) провел ряд преобразований, придавших стране вестернизированный лоск. Государство выдавало стипендии уезжавшим учиться на Запад сиамцам, была реформирована система управления, что позволило неродовитым поданным за счет своих способностей и знаний занимать некоторые государственные посты. В стране появилось первое высшее образовательное учреждение в соответствии с европейскими традициями — Университет Чулалонгкорн. В стране началось строительство железных дорог, были учреждены почта и телеграф. В ходе бюрократической реформы появились правительство и министерства. И, наконец, было отменено рабство.

Однако европейцам подобное усиление Сиама не понравилось. Ведь Бангкок контролировал не только территорию нынешнего Таиланда, но и ряд княжеств в Лаосе, Камбодже, на Малаккском полуострове и даже в Бирме, где англичане наращивали своё влияние. Поэтому были заключены соглашения с Францией и Великобританией, сузившие сферы влияния Сиама на окружающие княжества, но позволившие сохранить независимость страны.

Следующий правитель страны — Вачиравуд (он же Рама VI, правил с 1910 по 1925 год), сын Чулангкорна, получил образование в Оксфорде, был талантливым поэтом и драматургом. Он отказался продолжать путь преобразований, начатый отцом, но, вдохновившись западной цивилизацией, решил совместить «особый тайский путь» с некоторыми западными практиками. Главной из них стал государственный тайский национализм, который Вачиравуд видел как опору собственной власти. В пьесе «Захват власти» (1923) Вачиравуд отобразил собственные политические взгляды. Резкий антибольшевизм, антисоциализм и даже антисемитизм (!), выросший из антикитаизма (китайцы в Сиаме — «восточные евреи», которые не хотят ассимилироваться, считал автор), а также позиционирование монархии как форпоста суверенитета страны и тайской нации — всё это не раз звучит из уст героев его драмы. Ранее новый правитель Таиланда вывел формулу «Нация, религия, король», в которой не нашлось места ни конституции, ни парламентаризму. Но зато укреплялись позиции буддизма, и Вачиравуд, кстати, в 1914 году подарил статую Будды строившемуся по просьбе знаменитого бурята Агвана Доржиева дацану в Санкт-Петербурге в знак особых симпатий к России.

Однако укрепление абсолютной монархии встретило сопротивление среди высшего офицерства. Усиливалось недовольство и стремлением короля раздать все высшие посты в государстве своим родственникам. В противовес нелояльным армейцам Вачиравуд создал свою собственную гвардию — «Диких тигров». Но никакие меры, включая даже роспуск обширного (36 наложниц) гарема, не помогли Вачиравуду поставить надежный заслон революционным настроениям.

А они развивались все быстрее и быстрее. Синьхайская революция в Китае в 1911 году, в которой военными был поднят флаг гражданского китайского национализма, бередила сердца многих тайцев. Возникли тайные общества, вынашивавшие идеи переворота и установления либо конституционной монархии, либо и вовсе республики. Но две попытки государственного переворота — в 1912 и в 1917 годах — закончились массовыми арестами и казнями лидеров бунтарей. Ходили слухи (так и не подтвержденные) о прогерманской ориентации тайских «декабристов». Как бы то ни было, пробритански настроенный король, расправившись с недовольными, принял участие в Первой мировой войне, 22 июля 1917 года объявив войну кайзеровской Германии. Вачиравуд надеялся на денонсацию кабальных торговых и территориальных договоров с Великобританией и Францией — это был основной мотив вступления в войну, участие в которой для Сиама было чисто пропагандистским. Сиамский экспедиционный корпус в составе 850 бойцов повоевал на полях Франции и до 1920 года отирался на территории Германии, после чего вернулся на родину. После Версальской конференции англичане и французы передали Сиаму контроль над некоторыми немецкими предприятиями в Юго-Восточной Азии, международный вес страны вырос, и королевство вошло в состав Лиги Наций.

После смерти Вачиравуда в 1925 году на престол взошел его младший брат Прачадипок (Рама VII), также получивший образование в Великобритании (правда, военное). Отважный солдат, он не был искусным управленцем и мало разбирался в дворцовых хитросплетениях. Но народ уважал его за простоту и непосредственность. Между тем наступила Великая депрессия, больно ударившая по экономике Таиланда. Образованная в 1927 году первая партия Кхана Ратсадон («Народная партия»), символизировавшая рождение организованного тайского национализма и состоявшая из военных и студентов, получивших образование на Западе, начала активную пропаганду в городской среде. В отличие от западных массовых движений, Кхана Ратсадон так и не стала широкой по социальному составу организацией, так как вовлекала в свои ряды лишь «элитные» офицерские и студенческие группировки. Национализм в Таиланде распространялся не посредством широкой печати, а «из уста в уста» среди самых образованных слоев, что позже наложило на нем печать авторитаризма и милитаризма.

Вскоре среди лидеров Кхана Ратсадон созрела идея переворота. Но как только об этом стало известно генеральному директору полиции, тот, увидев от осведомителей в поданных списках заговорщиков несколько уважаемых офицеров, отложил аресты на один день. И зря.

23 июня 1932 года примерно 500 матросов под руководством знаменитой четверки военных из Кхана Ратсадон — Пхахон Пхаюхасена, Пхрая Сонгсурадета, Пхрая Риттхи Акханея и Пхрая Прасан Питхаяюта, по типично большевицкому сценарию захватили почту, телеграф и резиденцию правительства. Лояльные королю части даже не смогли отреагировать на происходящее, так как им объявили, что начались военные учения, и солдаты действовали как марионетки офицеров. Восставшим удалось даже захватить парк закупленных у британцев танков и на них доехать до королевской резиденции, где и был зачитан манифест Кхана Ратсадон. На следующий день король окончательно сдался восставшим. «Революция 24 июня» удалась буквально за несколько часов.

Страна Белого Слона: тайский национализм https://sputnikipogrom.com/asia/85773/thai-nationalism/

Не открывается «Спутник»? https://sputnikipogrom.omnidesk.ru/knowledge_base/item/96384

Чтобы всегда открывался Телеграм — обновите настройки прокси, добавьте новые сервера! @proxysexybot  → Добавить прокси → Включить.

3 - 1. Если не случится конца света, то впервые за 32 года сборная России выходит в плей-офф Чемпионата Мира. Поздравляем всех русских! Украинцам же предлагаем плакать и стонать прямо тут.

ФИФА пишет, что у русской сборной лучшее начало Чемпионата Мира среди всех наций, когда-либо принимавших Чемпионат. Слава России! Русским слава!

20 июня 1857 года умер Александр Чернышев, один из самых могущественных деятелей николаевской эпохи.

Чернышев родился в 1786 году в семье генерал-поручика Ивана Чернышева, который умер, когда сыну было пять лет. После стандартного дворянского домашнего обучение некоторое время он провел при дворе, после чего начал службу в армии адъютантом шефа Кавалергардского полка Уварова. В 19-летнем возрасте принял участие в знаменитом сражении при Аустерлице. За храбрость, проявленную в сражении, был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени.

Начиная с 1808 года Чернышев периодически ездил во Францию с русскими посланиями и в итоге так и остался в качестве военного агента в Париже. В молодости он был очень красив и умел произвести впечатление, что, несомненно, способствовало его деятельности. После того как в 1810 году Чернышев спас сестер Наполеона, выведя их из горящего дома австрийского дипломата, он добился особого расположения императора Франции. Ходили даже слухи, что Чернышеву удалось охмурить Полину Боргезе — любимую сестру французского императора.

Будучи военным агентом, то есть легальным разведчиком, Чернышев развил довольно бурную деятельность, подкупая должностных лиц и выведывая информацию о французской армии. Периодически Чернышева подозревали в том, что его деятельность выходит за рамки обычного военного агента, но Наполеон его не трогал. В предвоенный период именно Чернышев стал одним из главных посредников между двумя императорами. Его даже прозвали «великим почтальоном» и «малой державой», поскольку он был главным посредником между коронованными особами и обладал немалым влиянием при французском дворе. Д’аршиак писал:

«Неотразимый светский лев, первый танцор и «великий сердцеед», он одерживал в гостиных и будуарах не менее блестящие победы, чем на полях битв или в кабинетах министров. Из светских успехов Чернышев очень искусно извлекал политическую пользу. Зимою 1812 года, накануне войны с Россией, парижская тайная полиция обнаружила у него ряд копий с важнейших документов военного министерства вместе с секретной таблицей организации французской армии. Наполеон был вне себя, но накануне кампании было немыслимо давать огласку делу» https://sputnikipogrom.com/calendar/ru/85792/20-june-1857/

Не открывается «Спутник»? https://sputnikipogrom.omnidesk.ru/knowledge_base/item/96384

Чтобы всегда открывался Телеграм — обновите настройки прокси, добавьте новые сервера! @proxysexybot  → Добавить прокси → Включить.

В первой части нашего исследования мы представили обзор истории отношений Габсбургов с исламом и рассказали о том, как происходил их приход в Боснию. Но как они умудрились привести восточную провинцию в современность, не вызвав новых больших восстаний? Какую роль в обустройстве новой имперской провинции играли другие народы империи и их амбиции? Наконец, как и почему мусульмане встали в оппозицию к новым властям, оставшись при этом лоялистами и образцовыми подданными империи?

ДЕМУСУЛЬМАНИЗАЦИЯ ПРОВИНЦИИ: КАК БОСНИЯ — ГЕРЦЕГОВИНА СТАЛА БОЛЕЕ СВЕТСКОЙ

Большую роль в развитии импровизированной «колонии» играли 70.8 тыс. габсбургских подданных, прибывших из других областей империи, чтобы работать там чиновниками, учителями и в качестве квалифицированных специалистов. Но диспропорционально хорошо там были представлены хорваты (32.7 тыс. чел.), политическая элита которых вынашивала проект присоединения Боснии к своей части империи. Собственно, по этой причине имперские власти очень долгое время поддерживали проект отдельной «боснийской» идентичности вместо неофициального присоединения к своим южнославянским католическим областям: в Вене прекрасно видели угрозу, которую несло усиление Хорватии — рост патриотических «великохорватских» настроений и попытка сецессии. Поэтому Габсбурги даже пошли на сохранение кириллицы для обучения православных детей, несмотря на угрозу со стороны «кириллических» Сербии и России с их идеями освобождения балканских славян. Мусульманам же «повезло» учиться вместе с католиками на латинице. Кириллицу в провинции отменили только в годы ПМВ.

Австрийские реформы и новшества, пусть и в крайне мягкой, даже «щадящей» форме (происходившее в Боснии было не сравнить с Французским Алжиром или даже Русским Туркестаном) вело к слому многовекового уклада жизни Боснии.

Из-за своего характера мусульмане были не так хорошо представлены в административном аппарате: их было всего 11% от всего чиновничества. Также их стало меньше и в процентном соотношении в составе населения: в 1885 году мусульман было уже 36.88%, а в 1910-м уже 32.25% (612 тыс.). Количество православных же осталось стабильным, а вот католиков стало больше — накануне ПМВ их было уже 22.87% населения (434 тыс.). Как мы с вами можем наблюдать сегодня, мусульманские семьи отличаются крайней плодовитостью, поэтому при общем увеличении уровня жизни такое снижение было бы возможным только в условиях масштабной миграции, которая действительно имела место. Точных цифр мусульманской миграции из австрийской Боснии нет, но по подсчётам боснийских историков, за всё время господства Габсбургов уехало около 150 тыс. мусульман; по заниженным габсбургским цифрам выходит 56 тыс. человек; османская статистика говорит о 100 тыс. (таким образом, в тот период боснийцы составляли ежегодно от 3 до 10% въезжавших в Османскую империю мигрантов). Из всего этого потока домой впоследствии вернулись только 10–15%.

Самый крупный «одномоментный» отъезд имел место в 1881–1882 гг., когда из Боснии уехали 8 тыс. мусульман. На тот момент мигранты состояли в основном из верующих или просто владетельных мусульман. Первые были не согласны принимать порядки христианской державы (и тем более служить в её армии), вторые пострадали от действий оккупационного режима или ожидали репрессий. Некоторые боялись ожидаемого вала обращений в христианство — и широкая деятельность прибывших католических миссий подтвердила их опасения. Так что часть миграции была обусловлена страхом перед обращениями: в мусульманской среде распространялись слухи о том, как коварные католики похищают мусульманских девушек, насильно крестят их и выдают замуж за неверных в Вене.

Католическое лобби в империи было весьма сильным, и даже оккупационная администрация Каллая не могла его игнорировать. Фактический проконсул Боснии был озабочен ростом миграции боснийцев (этот процесс истощал пул рабочей силы территории) и пытался несколько раз убрать из провинции главного архитектора миссионерской кампании боснийского архиепископа Йосипа Стадлера, но каждый раз терпел неудачу. Более того, Стадлер даже обратил в католичество жену и дочь Каллая (до этого всё семейство придерживалось протестантизма). В 1891 году, вняв жалобам мусульман, австрийское правительство приняло закон, согласно которому обращение в католичество считалось действительным только по прошествии 2-месячного «испытательного срока», по итогам которого чиновники могли точно сказать, имело ли место принуждение при крещении. Но в 1895 году Стадлер получил от Папы Римского дозволение игнорировать это предписание — и это вскрылось в 1903 году, когда оказалось, что Стадлер замешан в насильственном крещении мусульманской вдовы и двух её детей.

При этом итоги миссионерской деятельности среди мусульман оставались больше психологическими: по габсбургским данным, с 1878-го по 1900-й было зарегистрировано всего лишь 50 случаев обращения из ислама в католичество. То есть те, кто покидал Боснию, опасаясь угрозы обращения своих близких в религию неверных, редко наблюдали подобные случаи. Но мусульмане отправляли возмущённые петиции по этому поводу как в Стамбул, так и в Вену.

Позже миграция стала более «экономической». Согласно данным за 1891–1897 гг., социальный и профессиональный состав этой миграции выглядел следующим образом: 71.5% составляли земледельцы, очень многие из которых были землевладельцами; а ещё 10% были ремесленниками, которые оказались не у дел после слома традиционной экономической модели мусульманского общества (об этом мы более подробно поговорим позже).

Затем, с расцветом националистических движений у «сербов» (православных) и «хорватов» (католиков), соответствующие общины начали рассматривать мусульманские земли как свои исконные и стали выкупать-заселять территории, которые прежде принадлежали мусульманам (очень напоминает первоначальные этапы еврейской колонизации в 1920-х гг.), что способствовало миграции соседей из деисламизирующихся народов. В этом им, кстати, помогали частные и государственные фонды, созданные в соседней Сербии, где правительство тоже имело виды на Боснию. Наблюдая процесс заселения «ассимиляционистски» настроенных православных по соседству, жители близлежащих мусульманских районов тоже паковали вещи и уезжали. Эта «волна колонизации» вызвала в целом исход 17 тыс. мусульман.

Удивительно, но как австрийские, так и стамбульские власти старались препятствовать миграции боснийцев. Австрияки были недовольны сокращением пула рабочей силы, необходимой для индустриализации края. С османской стороны не было никаких иных причин, кроме как давления со стороны немцев, отстаивавших интересы своих габсбургских друзей — ну и конечно слабости Порты, не позволявшей бросить вызов передовой европейской державе. Но с османской стороны, как мы убедились из цифр эмиграции, усилия явно были недостаточными — возможно, такова была неофициальная позиции Стамбула, заинтересованного в привлечении квалифицированных мусульман со всего мира.

Как европейские империи управляли мусульманами. Австро-Венгрия, продолжение исторической серии Кирилла Ксенофонтова https://sputnikipogrom.com/history/85798/how-to-rule-islam-7-2/#.WyqwSxIzau4

Не открывается «Спутник»? https://sputnikipogrom.omnidesk.ru/knowledge_base/item/96384

Чтобы всегда открывался Телеграм — обновите настройки прокси, добавьте новые сервера! @proxysexybot  → Добавить прокси → Включить.

Сохранить на случай дискуссий о тожероссиянах и нацреспубликах.

21 июня 1844 года русские войска штурмом взяли крепость Илису, положив конец существованию Илисуйского султаната.

Этот султанат присягнул России еще в начале XIX века. В обмен на сохранение привилегий и максимально полной власти в своих владениях султан перешел в подданство России вместе со всем населением.

Постепенно Россия начала несколько ограничивать необъятную власть султанов, ханов и беков на их территориях, не претендуя, впрочем, на их привилегии. Не избежал этой участи и Илисуйский султанат, где в конце 30-х — начале 40-х годов началось постепенное закручивание гаек.

Разумеется, это порождало конфликты между военной администрацией и местной элитой. Военные хотели как минимум принимать определенное участие в управлении регионами, а местная знать не желала ни малейшего ограничения своей абсолютной власти.

В Илисуйском султанате столкнулись интересы двух амбициозных руководителей. Русского генерала Григория Шварца — участника всех возможных войн и даже Бородинского сражения, и илисуйского султана Даниял-бека https://sputnikipogrom.com/calendar/ru/85837/21-june-1844/

Не открывается «Спутник»? https://sputnikipogrom.omnidesk.ru/knowledge_base/item/96384

Чтобы всегда открывался Телеграм — обновите настройки прокси, добавьте новые сервера! @proxysexybot  → Добавить прокси → Включить.

После поражения во франко-прусской войне 1870-71 годов Франция отчаянно нуждалась в источниках вдохновения, способных поддержать национальный дух. Во всеобщей обстановке упадка журналисты и писатели обращались к героям прошлого — Роланду, Жанне Д’Арк и Наполеону, всячески подчеркивая их самоотверженность и готовность пожертвовать всем на благо нации. Во Франции начал возрождаться культ Средних веков и рыцарской чести, многие молодые люди увлекались фехтованием и спортом, будто бы готовя себя к решительному реваншу против Германии. Словно вопреки тяжелому поражению, в прессе воцарился настоящий культ армии. Однако для поддержания этого культа были нужны победы, и в отсутствие новых крупных европейских конфликтов многие общественные деятели тогдашней Франции устремили свой взор на колонии. Именно среди солдат колониальных войн французское общество надеялось найти новых национальных героев, однако это было куда более сложным делом, чем могло показаться на первый взгляд. Если сторонники империи безоговорочно одобряли колониальные войны, то республиканцев мог оттолкнуть образ завоевателя, расстреливающего вооруженных копьями туземцев из пулемета Хайрема Максима. Идеальный французский герой должен быть не только сильным и отважным, но еще и милосердным — своеобразным мирным воином, вынужденным браться за оружие только ради восстановления справедливости. По меткому выражению одного из журналистов, он должен обладать «стальным кулаком в бархатной перчатке». Одним из числа этих новых героев Франции суждено было стать полковнику Юберу Лиотэ — человеку, который присоединил Марокко к французской колониальной империи.

SOFT POWER ПО-ФРАНЦУЗСКИ

В конце 1890-х годов полковник Лиотэ, служивший тогда под началом генерала Жозефа Галлиени в Индокитае и на Мадагаскаре, разработал новую теорию колонизации, которую изложил в нашумевшей статье «Колониальная роль армии», вышедшей в 1900 году. В своем очерке Лиотэ утверждал, что успешный процесс колонизации требует сосредоточения военной и административной властей в руках одного человека — или, как он выразился, «нужного человека в нужном месте». Алжир, писал полковник, продемонстрировал иррациональность разделения гражданской и административной властей, поэтому подход к колониальной политике нуждается в ревизии. Идея Лиотэ состояла в том, что управлять колониями должны были военные — люди, знавшие цену приобретения новых территорий, рациональные, способные решительными мерами установить на занятых землях порядок. Такой человек должен был обладать мандатом из Парижа на всю полноту власти на месте, дабы он мог регулировать экономические и социальные процессы. Гражданская администрация, по его мнению, не могла обеспечить должный контроль над территорией, где еще недавно шли боевые действия.